Человек из Преисподней. Крысы Гексагона

Ужин прошел, скоро отбой. Вольтампер, сидя в дежурке, уже и сам был как на иголках и уже в десятый раз доставал из кармана коммуникатор и заглядывал на экран – а не проспал ли сигнал? Коммуникатор от Комбрига получен с полдекады назад, и пронес его Вольтампер с ба-а-альшими приключениями. Пронес – и среди оборудования до времени сховал. Да и не заходят на подстанцию машины, только в цеху ошиваются, для наблюдения за подстанционным персоналом вполне камер хватает.

– Ну что там, шеф? Все по плану?!..

– Пассатиж, бля! – теряя, наконец, терпение, злобно прорычал Вольтампер. – Завали! Ты видишь, я то и дело эту машинку из кармана тягаю! Молчит он! Молчит, с-с-сука!

Пассатиж что-то проворчал себе под нос и затих. Ненадолго, скорее всего.

С другой стороны, Вольтампер его прекрасно понимал. После получения сигнала сразу начнется жара – все уже обговорено и даже тренировочку прогнали разок, замаскировав ее плановой противоаварийной подстанционной, которая раз в декаду положена. Пассатиж вызывает из цеха бригады – они там сидят, яйца от безделья чешут – и все вместе, всей сменой, запираются внутри помещений подстанции, а двери заваливают и заваривают. Отсечка с релейщиками тем временем лезет в панели защит, закорачивает. Переборки падают, отрубают галереи. Сам же Вольтампер закладывает в комнату, где стоят выключатели, питающие электромагнитные замки всех камер модуля, бомбу. Бомба завязана на коммуникатор Комбрига, когда тот посчитает нужным – жмакнет. Все, на этом их часть плана выполнена. А потом, спустившись в маслоприемник силового транса – яму в бетоне, куда тонна масла из трансформаторного бака при аварии сливается – через горловину слива уходят в канализацию. Где-то там должен ждать домовой, который и проводит их до места назначения – в Центральный модуль, к Медчасти. Пока машины будут двери ломать, пока переборки поднимать – уйма времени пройдет. А Комбриг сказал, что трех часов должно быть достаточно.

– Да где же сигнал?.. Пора уже…

– Может, случилось чего?.. – с тревогой в голосе вопросил Отсечка.

– Нам не доложат, – проворчал Вольтампер, продолжая вглядываться в экран. – Потом только узнаем, когда придут за нами…

– Тьфу на тебя, шеф… – тоскливо пробормотал Пассатиж. – Мы ж ни в чем таком не замечены, не замешаны…

– Кроме трансформатора, – злобно хмыкнул Кулебяка. – Которым он нас за жабры и взял.

– Может, еще и хорошо, что взял, – возразил Отсечка. – Гексагон поднялся – а мы тут, как чмошники последние, сидим…

Пассатиж отмахнулся.

– Та не. Я это к тому, что если сорвется – так, может, мимо нас пройдет? Мы ж на хорошем счету. А ведь похоже, что и правда сорвется…

– Пилик-пилик, – ответил ему планшетник.

Вольтампер подскочил даже прежде, чем осознал. До этого самого момента, до самой последней секунды он не верил в происходящее, не верил, что сигнал будет. Знал, что будет! Должен быть!.. Но все еще не верил. Гексагон, эта глыба бетона в миллионы тонн, стоял десятилетие за десятилетием, поколение за поколением – и казалось невероятным, что найдется кто-то, кто сможет его своротить. И вот теперь этот простенький и такой банальный «пилик» давал сигнал к началу конца.

Падение переборок они услышали даже из Смотровой. Да и как не услыхать, если ближайшая – вот она, в сотне метров, горизонтальная, делит второй уровень от третьего. Комбриг в последний раз оглядел народ – морды у всех злые, напряженные – подхватил щит, наскоро сваренный из листовой стали, закинул за спину рюкзак с начинкой, нахлобучил шлем и выдернул из кобуры на поясе слонобой.

– Пошли, ребята. С богом.

Из Медчасти он вышел первым – нужно было расчистить дорогу. Еще загодя, включив лазерник, получил от искина ДСЛ расположение: четыре меха слева, в глубине коридора, еще пятеро справа. Итого девять. Расстояние до самого дальнего не превышает двадцати метров – хорошо, можно точнехонько в голову бить, топливник не трогать. Вооружены дробовиками. Разобрать их – раз плюнуть; главное, чтоб вся эта толпа народа в коридоре на своих матрасах лежала. Хотя это обеспечить как раз нетрудно…

– Лежать всем! – вывалившись в коридор, заорал он. – Плашмя! Упали!!!

И, кинув приклад револьвера к плечу, тут же открыл огонь по мехам слева, целя в голову.

РШ-12[19] – хреновина мощная. Тем более когда в каморах бронебойная ПС-12Б. Первая же пуля буквально взорвала голову дальнего меха, проделав в лицевой пластине дыру размером с пятак. Он еще падал – а Комбриг, сдернув ствол левее, уперев точку ЛЦУ в маску второго, снова выжал спуск. Тот же результат – башка долой, полтонны стали валится на бетон. Дальше стало чуть сложнее – контроллеры уже реагировали, уже двигались, уже вскидывали стволы, выцеливая, – но он успел ухлопать и третьего, пробив грудную пластину и достав топливник. Номера пластом лежали у стен, вжимаясь в свои матрасы – и вспыхнувший фонтаном мех, рухнувший в центре коридора, вреда никому не принес.