Человек из Преисподней. Крысы Гексагона

Щека он Щека из-за родимого пятна на всю левую щеку. Мы бы назвали его Пятном – но Пятно у нас уже есть. У того вся рожа в лилово-сером лишае. Щека низенький и тощий. Он косится на нас, сидя на своих нарах, – и начинает сучиться. Именно сучиться, понимая, зачем его зовут – подрагивать от ожидания и едва заметно подергивать ногой. То же и Сыкун. Этот угрюмо глядит на Смолу и мелко дрожит – того и гляди снова обоссытся… Ожидание смерти хуже самой смерти, это Док сказал. И верно ж подмечено!.. Для того и отмерено им двадцать минут, чтоб всю неотвратимость прочувствовали. Наказание от машин простое – смерть. Быстрая и легкая. Наказание от бугров – куда хуже.

– Ладно, продолжим… – ворчит Смола. – Что там у нас к концу декады по хабару?..

Желтый плотоядно хмыкает.

– Три рациона, четыре аптечки – почти полные, вы не думайте! – и пузырь чистой воды. Два литра.

– Как поступим?

– Два рациона толкнем сразу, в Норе. Аптечку раздербаним. Остальное отложим.

– Что нам с них причитается? – Смола смотрит на Желтого – а тот глядит на потолок, шевеля губами и высчитывая по курсу Норы, какие блага мы можем поиметь с одной полнехонькой аптечки.

– Стимуляторы на баб, обезболивающее для Круга, жратва на четверых и бухла три пузыря. ИПП и турникеты меняем на мазь для суставов – возьмем у Дока. Красный шприц отдадим ему просто так, жгуты толкнем Седьмому отряду, они им зачем-то нужны. Остальное в общак.

Смола одобрительно кивает. Восхитительно. Мы прямо богачи к концу нонешней декады. Теперь все это аккуратно спрячется во вторую нычку – и шито-крыто.

– Нормально, – басит Смола и поворачивается к нам. – Пан на стреме, остальные в нычку. А после уж с тремя гандонами разберемся…

И первая, и вторая нычка расположены в пяти шагах от наших лежанок. Рядом с нами дверь в подсобку – она небольшая, клетушка два на два, по стенам крючки, под потолком веревки для сушки всякого барахла… Здесь стоят четыре ведра и десяток швабр, висят, пытаясь просохнуть, влажные тряпки, в одном углу валяется ржавый гаечный ключ на тридцать. Первый схрон – заглушенная вентиляция. Если снять дохлый вентилятор и пролезть внутрь, то окажешься в тесном коробе метр на метр. Здесь не ахти какие сокровища – три просроченных ИРП, бинты, простейшие лекарства и остальное мелкое дерьмо для быстрого доступа. Небогато – но именно для того и нужен этот схрон: для отвода глаз.

Вторая нычка сделана хитрее. Она здесь же, в комнатушке – но если про вентиляцию еще можно догадаться, да и попасть внутрь легко, то второй схрон надежен, как швейцарский банк. Ну, может, чуть менее…

Прямо посреди подсобки торчит из пола здоровенный канализационный люк. Он вделан в бетон – в стороны распялены мощные лапы якорей, привинченные четырьмя здоровенными болтами с гладкой шляпкой; он заварен, и по всей окружности крышки идут наплывы сварного шва. Без специального инструмента хрен вскроешь – но вскрывать и не нужно. Нужно просто знать секретку. Люк открывается не крышкой – на самом деле он снимается весь, вместе с горловиной. Три болта здесь для вида, они вварены в лапы якорей и неподвижны – но изнутри, с другой стороны, не крепятся гайкой. А вот четвертый еще как – и именно он держит всю конструкцию. Под лапой якоря здесь небольшая щель, и если просунуть гнутый ключ внутрь и нащупать гайку – с помощью комеля швабры, используя ее как рычаг для ключа, гайку можно отвинтить. После этого люк вместе с горловиной поднимается – тяже-е-елый, сука!.. килограмм сто!.. мы, надрываясь, тянем его втроем! – и открывается черный провал. Это и есть наша нычка.

Это бывший канализационный коллектор без второго выхода. Второй выход закрыт бетонной стеной, замурован намертво – и в нашем распоряжении целая комната четыре на четыре. Хоть и с низеньким потолком. Здесь стеллажи – нары, уворованные Желтым из нашей камеры – и вот на них-то и разложены сокровища. А еще – здесь сухо и сквознячок, ветерок тянет из узких продухов под потолком, и потому мы не боимся за плесень и сохранность вещей. Мы пытались понять, куда идут эти продухи, но фонарь показывает только дальнюю стенку – ход изгибается и ныряет вниз.