Человек из Преисподней. Крысы Гексагона

Я уныло киваю. Мессер[7] по мне, лежит в руке как влитой, я с удовольствием лапаю его красивую рукоятку и любуюсь серрейтором на клинке – шедевр, сука! – но, положа руку на сердце, эта цацка мне без надобности. Желтый прав – отдать нож Граверу, бугру дружественного Двадцать первого, – практично. Мне нравится мессер – но еще больше мне нравится носить носки.

Есть и еще один затык – и он куда важнее, чем две пачки носков. Держать в камере запрещенное – себе дороже. Капо любят поживиться на наш счет, закрывая глаза на запреты, – но и у капо есть инструкции и обязательства, которые они не станут игнорировать. У нас в распоряжении есть две нычки – одна известная всему отряду и вторая, где самое нужное и дорогое. В первой мы собираем всякое барахло, во второй ныкаем сокровища. Если первая нычка обнаружится – нам будет нехорошо. Но есть варианты. Если же найдут вторую и в ней нароют там раскладной мессер – нам край без вариантов. Доклад машинам идет сразу, и те не церемонятся, вырезают камеру через одного. Это даже не желтая метка на робе, которая как последнее предупреждение. Это – расстрел. И заполнение электронной карточки отчета, отправляемой через Главглава Смотрящему.

– С ножом определились, – кивает Смола. – Желтый, брат, продолжай.

– Карандаш отдадим Армену, – продолжает Желтый. – Взамен попросим, чтоб перетер с капо о переводе молодняка с Малолетки. Так, что ли?

Мы дружно киваем. Мы – Общие работы, и пополнение нам нужно: дела-то подкидывают разные. Да и возместить потери после неудавшегося тырева не помешает.

– И ремень с жигой. С жигой еще определимся до следующего мена – а ремень нужен Ящеру. Отдадим просто так. Безвозмездно. В виде уважухи. Ящер правильный пацан, за ним не заржавеет.

Мы снова киваем. Если Желтый так считает – пусть так и будет.

– Ко мне вчера Котлет подходил, перекинулись словечком, – говорит Пан. – Просил его малость подогреть. Нужно пяток зомбачьих рационов, ихний главкапо задачу поставил – а добыть они не смогли. Завтра крайний день. Что порешаем?

– Кореша не бросим, – кивает Смола. – Слышь, Желтый. Есть у нас в заначке?

Брат Желтый кивает. Есть. И не только это. В заначке у нас достаточно – и подогреть Котлета, главбугра Семнадцатого отряда, дело нужное, правильное и братское. По понятиям. Мы стараемся поддерживать тех, кто с нами в ладах – придет время, и от них, мы уверены, тоже можно ждать ответной уважухи.

На этом дележка подходит к концу, и слово берет Смола.

– Охотников будем мочить, – безо всяких предисловий говорит он.

Это ожидаемо – зря, что ли, я тырил провода. Но вот причина мне неизвестна. И еще – количество. Там же десять человек было!

– Там их десять номеров было. Всех? – удивленно спрашиваю я. – И второй вопрос – за что?..

– Только старшого, – подумав, говорит Смола. – Эс-два-девяносто-девять. Двоих новичков просто прессанем. А остальных вообще не трогать – они понятия знают, из них никто не замешан. Но вот свежак надо учить. Эти уроды отыскали где-то нагревательные элементы и поджарили полдесятка крыс. Самых мясистых. Сожрали, понятно дело. Вместо них поймали мелких крысят и сдали капо. Жрали трое – но Девятый старший, и он подначил. Заводила. Ему и отвечать.

– И капо принял? – Желтый удивлен.

– Принял, – главбугор косится на решетку, за которой, в коридоре, прохаживается один из карлов. – Но был очень недоволен…

Само собой недоволен. Кто будет доволен, получив вместо больших тушек мелкое недоразумение? Тушки – это настоящее мясо. В Норе крысы превращаются в фарш, в Норе они становятся начинкой, котлетами, кебабом и прочими деликатесами. Но Девяносто Девятый – этот новичок не имеет пока даже погонялы, и мы вынуждены обозначать его номером – жестко накосячил. И это непорядок. Это крысятничество. А за крысятничество у нас в отряде полагается смерть.

– Девятого в расход, – продолжает наш главбугор. – А Сыкуном и Щекой займется Лис. Сначала их, потом Девятого. Этих двоих мочить не надо… – он примолкает на пару секунд, раздумывая – и выдает вердикт: – Пробей в печень, почечки малость пощекочи… И хватит.

Я киваю. Будет сделано, шеф.

– Сыкун, Щека!.. Ко мне через двадцать минут! – ревет Смола на всю камеру. – Эс-два-девяносто-девять – тоже!

Сыкун и Щека провинились – но их вина чуть меньше, чем вина Девятого. Тот был старший – и именно его решением эти мудаки сожрали крыс. Может, они не смогли возразить, может, еще по какой-то причине – неважно. Но их вина все же меньше, чем вина Девятого. И потому Сыкуна и Щеку решено наказать – но простить. И даже не опускать в поднарные. А вот Девятому будет край…