Человек из Преисподней. Крысы Гексагона

– Нас прогибают, парни. И будут гнуть дальше! – стоя посреди камеры, говорит Желтый. – Э, отряд! Всех касается! Слушай сюда, чё говорить буду… Развесили уши и внимаем!..

Дело было в камере, и отрядные, готовящиеся к отбою, подползают чуть ближе. Скорее всего, речь Желтого станет известна капо – но ему явно накласть. Вернувшись от Дока, Желтый иногда пугает меня странноватым блеском, порой появляющимся в глазах, когда смотрит на черножопых – и я все чаще боюсь за него. Ведь сорвется же человек! Сорвется – и наворотит делов. Как мы без него?..

– Нас прогибают – но мы должны держаться! – продолжает брат Желтый. – Лис и Васька осуществили мечту каждого из нас – ухендожили долбаных капо! Вы не можете знать обстоятельства – но это так. На тот свет отправилось высшее существо – хотя высшего в них, ублюдках, только сама черная форма, больше жратвы и чистые кубрики. И палки с шокерами. И теперь, дело ясное, нас, отрядных, хотят заставить притянуть нашего кореша к ответу. Сначала, чуется, таким вот способом: чтобы мы, свои же, обозлившись на постоянный пресс со стороны капо, вальнули нашего брата-бугра! Который не раз помогал и спасал многим из вас шкуры! Но разве имеем мы моральное право сдать черным своего?..

Номера молчат и угрюмо поглядывают на меня. Их можно понять. Увеличение нормы – это больше работы. Что в свою очередь тянет за собой незакрытый наряд. Незакрытый наряд – это минус талон на шлюху, минус нормальная жрачка, минус свободное время в выходной и даже минус помывка. Это новые сложности в нашей и без того непростой житухе. Мы, бугры, тоже будем лишены Норы, это уж как пить дать – но номера этого не знают. А если б и знали… Каждому ближе всего своя жопа и своя шкура.

А Желтый меж тем продолжает валять как по писаному.

– Лис был, есть и будет бугром, пока не случится иное. И если его переведут в другой отряд – он все равно останется бугром. Донесите мои слова своим знакомцам и корешам, пусть остальные отряды знают: если что случится с Лисом – так стоит ждать от нас ответки! Лис – правильный пацан! Убил не из забавы – он спасал жизнь себе и сестре. И хватит на этом. Мы против капо, так было и останется навсегда. И прогибаться нельзя; прогнешься раз – и тебе будут присовывать снова и снова! Сперва на полшишечки, а потом на всю катушку и по кругу. Все услыхали?..

Номера молчат. Услышать-то услышали. Да согласны ли?..

С момента встречи в Лабиринте с мужиком под названием Комбриг прошла уже почти декада. Сдается мне, что это не его погоняло. «Ну пусть я буду Комбриг…» Так не обозначаются. Это он прямо там же на ходу придумал, точно. Впрочем, мне на это накласть. Куда больше мне интересно, когда же мы увидимся снова. Все это время я жду. Жду вызова. Я жду, когда же Комбриг вспомнит обо мне и организует встречу. Я пока не рассказываю о нем братьям-буграм. Незачем. Для чего-то я нужен ему – и нужен сильно. Для чего? У меня есть подозрения… Но я боюсь признаться в них даже самому себе. Почему-то я стал вдруг очень суеверным и боюсь теперь спугнуть тот крохотный росток надежды, что проклюнулся в душе…

Сначала я решил, что эта черная тварь – кадавр. И не простой кадавр, а целый командир группы. Но почти сразу стало понятно, что я ошибся: будь это зомбак – Васька не стояла бы против него, опустив палки, и вокруг не валялись бы трупы капо и карланов. А потом, когда он снял шлемак и заговорил – и вовсе стало понятно, что к зомбакам он не относится. Среди зомбаков нет стариков – а этот мужик, что ни говори, все же пожил свое. И даже коробочка импланта за ухом, вделанная прямо в череп, – тоже не доказательство кадавра.

Дальше, помнится, я слегка растерялся. Как быть и что делать – я понятия не имел. Вот лежит мертвый капо со сломанной шеей. Вот – карлан с раздолбанной лицевой костью; а на пороге коридора – еще один, с кровищей аккурат в основании черепа. И все бы ничего, можно будет сказать, что мы с Васькой завалили их в честной драке… но куда девать этого самого Комбрига? Смерть капо – это плохо. Очень плохо. Но куда хуже, если в Лабиринте найдут мужика по имени Комбриг. Не должно его тут быть, и всего делов. И куда же его девать?..

Я смотрел на него – и вдруг почувствовал, как мой шрам понемногу начинает зудеть и почесываться. Я вдруг понял – я догадываюсь, что это за человек. Слишком уж сильно похож он на батю Ефима – такое же лицо, полное достоинства, такие же цепкие и внимательные, бывалые, глаза… и точно такое же абсолютное спокойствие. Я совершенно ясно вижу – Комбриг знает, что делать дальше. И его не нужно никуда девать – когда ему понадобится, он уйдет сам.

И вдруг появляется совершенно новая фигура. Домовой.

Сверху что-то скребется, стучит, кусок потолка проваливается влево – и в дыру высовывается черномазая морда с бородой-веником.

– Э, бродяги… – лениво, словно красуясь, тянет физиономия. – Вы тут долго стоять собираетесь?..

Я тогда сразу понял, что это домовой. Кто еще может появиться из неведомой дыры? И я почему-то не очень удивился, что Комбриг тоже знает, кто это. И больше того – напрямую с ним знаком.