Человек из прошлого

Подобного рода просьбы Тимур Бекетов до окончания третьего курса исполнял по просьбе Николая Кондратьева еще несколько раз. А поскольку он являлся действительным (не временным или приглашенным на какой-то срок) членом компании Кондратьева, то все три раза ходил с остальными членами компании в походы на Свиягу, что ему, в общем-то, нравилось. Ну а что: природа, которая успокаивает и навевает хорошие и добрые мысли. Кругом все свои, и нет уголовных физиономий, что окружали его в поселке. И от слепого отца какой-никакой передых. Батя, он хоть и не в тягость, а все устаешь за ним изо дня в день ухаживать. Изнурительное это занятие — ухаживать за незрячим. Альбина уже вышла замуж и переехала жить к мужу. Конечно, вместе со своим мужем и без него она частенько наведывалась, навещала отца, помогала чем могла, но это совсем не то, что жить с ним вместе. Так что вырваться из дома на природу с друзьями на несколько дней (эти дни за отцом присмотрит покуда соседка, которой за возможные заботы заплачено наперед) — разве он этого не заслужил?

Однако в третий раз Тимур пошел в поход как-то не очень охотно. Что-то угнетало его и не давало успокоения. Будто должно было вот-вот случиться что-то неприятное, что может изменить всю его жизнь. А может, уже случилось, просто он об этом пока не знает. Чувство это было похоже на то, как бывало в детстве, когда он выходил на улицу и практически знал, что ему непременно от кого-нибудь прилетит. И обычно прилетало… Но нет, все вроде бы шло как обычно и беды никакой не предвещало. Тимур наконец успокоился, и когда на второй день похода все собрались с винишком у вечернего костра, позволил себе расслабиться и выпить больше, нежели обычно. И когда между Николаем Кондратьевым и Василием Кудряшовым началась неприятная словесная перепалка, он не придал ей значения и, вместо того чтобы вмешаться и попытаться урезонить парней, махнул еще полкружки портвейна. Раздор между пацанами? С кем не бывает! Тем более подоплеку его Тимур прекрасно понимал: не поделили Нинель Яковлеву, которая без малого два года встречалась с Васькой Кудряшовым, а теперь вот взяла и переметнулась к Кольке Кондратьеву. И вообще — правильно Костян говорит — все беды и неприятности от баб…

Крепко выпивший Бек не заметил, как словесное препирательство между Кудряшовым и Кондратьевым переросло в драку. Кто первый ударил — он тоже не заметил. И увидел лишь, как Кудряшов ударил Кондратьева в плечо, наверняка уже отвечая на полученный удар. Потом они снова обменялись обидными фразами, после чего Кондратьев подошел к Кудряшову почти вплотную. Какое-то время они стояли и молча сверлили друг друга взглядами. После чего Кондратьев быстро вытащил руку из кармана спортивных штанов, и все увидели блеснувшее лезвие ножа.

Бекетов метнулся было к двум парням, чтобы предотвратить то, что могло случиться, но обмякшее от выпивки тело слушалось скверно, и он опоздал. Кондратьев, продолжая смотреть в глаза Кудряшову, сделал резкий выпад и всадил лезвие ножа в живот сопернику. Потом еще раз, повыше. Нинель громко вскрикнула. К Василию подскочил Эдик Кочемасов и поддержал его, готового повалиться на землю. Вместе они подошли к толстой ели, и Кудряшов сел, прислонившись спиной к стволу и зажимая раны руками.

— Ты что сделал, идиот? — повернулся к Николаю Кондратьеву Кочемасов.

— А пусть не лезет, — огрызнулся в ответ Кондратьев.

— Ну не ножом же человека пырять! — возмутился Эдик. — А ты что смотришь? — повернулся он к Нинель Яковлевой. — Перевязывай давай. Вспоминай, чему тебя там на курсах медсестер учили…

Нинель вскочила и бросилась к своей палатке. Через секунд десять-пятнадцать выскочила с изрезанной в ленты рубашкой и пакетом с бинтом — кроме таблеток, мази Вишневского на все случаи жизни и бинтов они из медицинских принадлежностей ничего в походы не брали. Сложив лоскуты в несколько раз и помазав одну их сторону мазью Вишневского, она помогла Кудряшову снять тенниску, плотно приложила сложенные ленты помазанной стороной к ранам и перевязала Василия поперек тела бинтом, рулона которого едва на это хватило.

— Больно? — спросила она Кудряшова после перевязки. Тот вначале отвечать не хотел, но все же скупо произнес:

— Теперь терпимо…

— Ты только потерпи немного.

— Постараюсь… Отца очень жаль, что я ему скажу.

Нинель кивнула и погладила Кудряшова по плечу. Вместе с Кочемасовым она помогла Василию дойти до палатки. Они расстелили ему постель и уложили, прикрыв одеялом. Потом вернулись к костру.

— И что теперь будем делать? — спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Эдик.

— А что сейчас мы можем сделать? — промолвил Валерий Федынцев и искоса посмотрел на молчащего Кондратьева. — Надо утра дождаться, а там решим, что да как.

— Его к врачу надо, — тихо произнесла Яковлева. — Он ведь кровью истечет.