Человек из раньшего времени

Бубецкой с тяжелым сердцем выслушал Феликса. Он рассказывал так ярко, будто все это было вчера, и оттого слушателям так четко виделись все действующие лица разыгранной им драмы. Но Иван Андреевич, сам достаточно страдавший на своем веку понимал, каких страданий ему самому стоит все это вспоминать – и оттого еще жальче становилось этого молодого человека, так похожего на античную статую.

Глава шестнадцатая. «Морфий»

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб вечно зеленея

Темный дуб склонялся и шумел.

М.Ю. Лермонтов, русский поэт

– Иван Андреич!

Бубецкой шел вдоль колеи, когда послышался до боли знакомый, но давно не слышанный им голос.

– Анисим!

Анисим, в новеньком френче, украшенный старорежимными орденами, в папахе с красной ленточкой, счастливый, но небритый и сильно похудевший, на ходу соскочил с проезжавшего поезда и побежал навстречу Ивану Андреевичу. Друзья обнялись.

– Ну как ты? Столько времени ни весточки, ни слова…

– Да все недосуг было. Ну и натворили же здесь дел тут эти золотопогонники, век не разгрести. Представляете, люди тут оказывается и вовсе зачастую не слыхали о комитетах… Много работы пришлось проделать…

– Да, а вот мне похвалиться нечем…

– Да знаю уж про нового командующего, теперь, шельма, еще пуще гайки закрутит. Но это ничего, нам к трудностям не привыкать, да и работы сделано уже порядочно… Надо бы сесть, расскажу Вам все по порядку…

Беседу прервал появившийся невесть откуда Савинков.

– Знакомься, Анисим, это Борис Викторович, комиссар Временного правительства.

– Папахин… А Вы здесь…

– Не пугайтесь, я здесь в некотором роде присматриваю за командующим. Старая власть, знаете ли.

– Вот и я об этом! Гнать их надо, гнать!..

– Ну гнать мы будем после, а пока Лавр Георгиевич хочет Вас видеть. Ступайте к нему и расскажите о поездке в двух словах…

– Тьфу…

– Лучше сделать это сейчас. Если будут неудобные вопросы или темы – скажетесь уставшим, он и отстанет.

– Верно, неприятное дело тянуть – хуже нет. Пойду быстренько отчитаюсь, а уж после поговорим.

– Я буду ждать тебя в штабном, – крикнул Бубецкой вслед убегающему Анисиму.

– Кто он? – просил Савинков, когда они остались одни.

– Простой парень, солдат. Двигатель революции.

– По-моему, чрезмерно деятельный…

– А по-моему, сейчас нельзя быть апатичным. Революция требует не слов, а дела. А он и есть его главный созидатель…

– Хотелось бы с ним пообщаться.

– В чем же дело? Пойдемте в штабной вагон, там и подождем его.

Как и предполагалось, беседа с командующим конструктивной не вышла. Анисим вернулся в штабной не в духе, но вскоре разговорился и отошел от неприятного впечатления, произведенного Корниловым на него, как и на всех присутствующих в равной степени. Поначалу говорить опасался – с осторожностью смотрел на не виданного доселе Савинкова.

– Анисим Прохорыч, ты не волнуйся, говори как есть. Борис Викторович революционер со стажем, покушение на великого князя организовывал.

При слове «покушение» Анисим заметно повеселел и даже допустил некоторое панибратство, изрядно умилившее его образованных слушателей.

– О, это дело хорошее. Эту царскую контру мы еще живота лишим, вот увидите. Дайте только срок…

– Ну как съездил-то, Анисим?

– В целом, неплохо. В шести армиях мной были учреждены солдатские комитеты, выбраны представители из числа как солдат, так и офицерства. Я тут подумал да и решил, что нельзя всю власть только одним комитетам предоставлять – опять же перегиб выйти может. Сегодня одни в золотых погонах власть имели, завтра другие. Как бы узурпаторства не вышло! Потому повыбирали отовсюду делегатов. Конечно, недовольных было много. Но в целом без особого кровопролития удалось их утихомирить. Известие о Корнилове застало меня в Седьмой армии. Туда сразу же прибыл от него уполномоченный, который сразу вопрос ребром поставил – никаких комитетов и баста. Я ему по-доброму пытаюсь объяснить, что это дескать приказ правительства, и я от него уполномоченный. Он – ни в какую. Тогда мы «темную» ему устроили…

– Анисим!

– А чего? В прежние времена и вздернуть могли, так что пусть радуется. Присмирел малость. Но и от нас потребовалось тоже теперь больше деликатности проявлять – командующий другой, да и расстрелы ввели, так что народ немножко осматриваться стал. Оно, может, кому и неплохо, только не ко времени все это, ох как не ко времени. Вы бы уж сообщили Керенскому…