Человек из Скотланд-Ярда

– Он явился под вымышленным именем, мистер Клик, – несколько взволнованно добавил майор. – Называл себя Джоном Кларком и пытался вывести информацию о Горянке Лэсси из моих конюшен. К счастью, леди Мэри увидела и сразу же приказала, чтобы его гнали взашей и больше никогда не подпускали и на милю к нашим конюшням. Тем не менее он шлялся вокруг до вечера, но его ни разу не видели с тех пор, как исчезла Горянка Лэсси. Теперь вы, наверное, понимаете, почему я решил вести это дело с максимальной секретностью. Мало того что мы не хотим каким-либо образом быть связанными с таким человеком, мы не можем не помнить, что он связан с нами кровными узами, и пока Фэрроу не умрет от своих ран – не дай бог этому случиться! – мы постараемся хранить произошедшее в строжайшем секрете. Все, что я хочу, – вернуть животное, а не наказать человека, если он действительно будет виновен; потому что на самом деле нет фактических доказательств этого. Но если бы Доусон-Блейк узнал, все было бы иначе. Он перевернет небеса и землю, чтобы уничтожить Чедвика и опорочить всех, кто с ним связан.

– Гм, понимаю! – фыркнул Клик, сморщив брови и задумчиво поглаживая подбородок. – Так что, естественно, между этим сэром Грегори Доусоном-Блейком и вами, с учетом этого добавленного к соперничеству двух лошадей, нет большой дружбы?

– Нет, нет. Если, помимо всего прочего, мистер Клик, вам нужно мое личное мнение об этом человеке, это можно выразить словом «прохвост». В нем нет ни одного достоинства джентльмена. Он просто вульгарный, позолоченный, недалекий козел, и я бы не стал подозревать кого-то еще в исчезновении кобылы, но я знаю, что Чедвик был в поместье; а сговор между Чедвиком и Доусоном-Блейком так же невозможен, как объединение двух полюсов или растворение нефти в воде. Это единственная вещь в этом мире, которую Доусон-Блейк не сделал бы ни при каких обстоятельствах. Он участвует в гонках не ради спорта, а ради рекламы, славы, популярности, ради хвастовства перед окружающими. Он хочет синюю ленту дерби из-за престижа; и он купил бы ее, если бы покупка была возможной и либо взятки, либо обман могли решить исход гонки.

– Гм! Это весьма жесткое утверждение, майор.

– Но сделано оно на основе фактов, мистер Клик. Он дважды пытался подкупить Фэрроу, чтобы тот кинул меня, предложив двойную зарплату и пенсию; и, не сумев купить его, на прошлой неделе предложил моему жокею 10 000 фунтов стерлингов, чтобы он убежал во Францию в ночь перед дерби, и пообещал ему еще пять тысяч, если Тарантул придет первым.

– Ого! – протянул Клик изумленно, а затем с выражением благородного презрения добавил: – Значит, наш рыцарь в доспехах – горе-спортсмен, не сумел подкупить наездника?.. Хм! Да. Это возможно… Возможно. Появление Чедвика в такой момент может быть простым совпадением – или уловкой, чтобы заблаговременно получить внутреннюю информацию, или… Ну, тут ничего точно не скажешь… Предположим, майор, вы расскажете мне все с самого начала. Когда обнаружили исчезновение животного… и как? Расскажите мне подробности, пожалуйста.

Майор вздохнул и тяжело опустился на стул.

– В связи с такими далеко идущими последствиями, мистер Клик, – мрачно сказал он, – я боюсь, что совершенно не помню того, что можно назвать деталями. И, помимо того, что я уже сказал вам, действительно очень мало что могу сказать. Когда или как было совершено деяние, невозможно определить, помимо того, что это произошло прошлой ночью, после половины десятого вечера, когда конюх Дьюлиш, перед возвращением домой, отнес ведро воды по просьбе Фэрроу в здание, где находится стойло Горянки Лэсси, и пятью часами утра следующего дня, когда капитан Мактавиш зашел в конюшню и обнаружил, что кобыла пропала.

– Минутку, пожалуйста. Кто такой капитан Мактавиш? И почему джентльмен бродил по конюшне аббатства в пять часов утра?

– На оба вопроса можно ответить в нескольких словах. Капитан Мактавиш – мой друг, который частенько останавливается у нас. Он – известный натуралист. Пишет статьи и рассказы о жизни птиц и животных для журналов. У него есть привычка охотиться за «образцами» каждое утро, на рассвете. В пять он всегда забегал на конюшню по пути к молочной ферме, где перед завтраком выпивает стакан свежего молока.

– Ясно. Капитан молодой или старый?

– Молодой, конечно. Ему тридцать два – тридцать три, примерно. Брат моего покойного армейского приятеля. Останавливался у нас в течение последних двух месяцев. Всеобщий любимец, душа компании.

– Спасибо. Теперь еще один вопрос, прежде чем продолжить, пожалуйста: о тренере Фэрроу, который заставил конюха нести ведро воды. Разве это не было необычно, в такое время ночи?

– Не знаю. Да, возможно, так и было. Я никогда не думал об этом в таком ключе.

– Скорее всего, нет. Конюшни уже закрыты, и конюхи не работают в этот час, не так ли?

– Да. То есть если у Фэрроу не было причины попросить одного из них чем-нибудь помочь ему. Кстати, именно за помощью он обратился к этому мальчику Дьюлишу.