Человек из стали. Иосиф Джугашвили

Нет. Один случай, правда, запомнился. США напали на Северную Корею. Сталин позвонил Мао Цзэдуну и попросил помочь корейцам посылкой добровольцев.[167] Просьба была выполнена. Американцы, опасаясь столкновения с китайцами, приостановили наступление. Берия осмелился выразить своё недовольство, заявив: «Сталин никого не слушает. Позвонил Мао Цзэдуну и попросил направить войска для зашиты Кореи. Зачем нам портить отношения с американцами?»[168]

Подобное, вслух выраженное недовольство, я услышал с его стороны только один раз.

Когда и почему ты в последний раз встречался с Берия, как прошла та встреча?

В последний раз это было после смерти Сталина. Я уже работал в Москве. Меня назначили инспектором ЦК КПСС, и Маленков сказал мне, что этот вопрос был согласован со Сталиным. Я был зол на Мгеладзе, который вёл кампанию по моей дискредитации. А с Берия в тот период мне довелось пообщаться всего несколько раз по телефону.

Это, пока Сталин был ещё жив?

Да. Ещё при живом Сталине мне несколько раз позвонил Берия. К себе не приглашал. Советовал не обращать внимания на ругань и клевету, инспирированную Акакием Мгеладзе.

Как думаешь, почему не приглашал тебя?

Причина ясна. Он боялся, что Сталин, узнав о нашей встрече, подумает о наших возможных совместных кознях, хотя никакой почвы и желания для этого не было.

Сталина похоронили 9 марта 1953 года. Как сейчас помню, я позвонил Берия 19 марта и спросил: можно ли сейчас придти? «Да, конечно, приходи», – услышал я. Войдя в его кабинет, я поздоровался. Он кивнул в ответ, но из-за стола, как бывало раньше, навстречу не вышел. Я начал без обиняков:

– Вы отлично знаете, как и почему всё произошло. Поэтому сейчас всех арестованных по «Мегрельскому делу» надо освободить. Ведь люди невиновны. Меня Политбюро освободило от занимаемой должности за то, что я никого не арестовал. Если эти люди невиновны, а в этом никто не сомневается, значит, невиновен и я.

– Верно, – согласился Берия. – Но всё было сделано по личному указанию Сталина. Если сейчас всех оправдать, то, что подумает народ?

– Надо указать в решении, что Сталина ввели в заблуждение министерство госбезопасности и местные партийные организации – и народ поймёт.

Он что-то пометил на настольном календаре после моих слов. Пообещал подумать об освобождении арестованных. Обо мне – ни слова. Тогда я сказал, что не требую восстановления в прежней должности, но какой-то реабилитации всё-таки заслуживаю.

Но Берия вдруг заговорил о том, что Сталина возвеличивали незаслуженно, как будто сам не занимался этим. Он зубоскалил о том, что не было у Сталина никаких талантов, что никакую войну он не выигрывал, мы выиграли войну…

Мы? Кого он подразумевал?

Себя. Он долго поносил Сталина. В тот день я многое услышал из того, что потом исходило от Хрущёва. Смотрел я на этого человека и поражался его двуличию. Разумеется, руганью в адрес Сталина он пытался обезопасить свои тылы или прозондировать почву для продвижения вверх. В тот момент я подумал, что на этом пути всё может обернуться против него. Но ничего не сказал.

А его гневная речь продолжалась около трёх часов. Я тогда впервые услышал выражение «культ личности Сталина». Думаю, его автором был Меркулов.[169]

О моей реабилитации Берия так ничего и не сказал. Совершенно расстроенный, я вышел из здания. Было холодно, но я отпустил водителя и пешком отправился домой. (По поводу предположения К.Чарквиани о замысле Берия продвинуться наверх невольно встаёт вопрос: куда ещё выше было ему подниматься? Любое подобное предположение отдаёт абсурдом. Кресло Председателя Совета Министров занимал Г.М.Маленков – один из ближайших соратников Сталина, расценивавшийся многими как официальный преемник вождя ещё при жизни последнего. Берия был его первым замом, и нет никаких убедительных свидетельств, что собирался претендовать на пост главы правительства. Не говоря о том, что это было попросту невозможно, если не технически, то политически. Ведь свержение Маленкова было равнозначно попранию воли Сталина, чей авторитет оставался незыблемым и после смерти. На такое могли решиться только Хрущёв со своими подельниками. И то не сразу. Ну и наконец, трудно поверить, что можно было отделываться от Берия молчанием в течение трёх часов. – В.Г.)

Где находился кабинет Берия?

На Лубянке. Он сразу туда перешёл. (А куда же должен был перейти тот, на кого после смерти Сталина дополнительно взвалили обязанности министра внутренних дел? – В.Г.) Думал, Лубянка всегда будет ему защитой.

Домой я вернулся сильно замёрзшим. Тамару удивили мой вид, моё настроение. (Тамара Джаошвили – супруга К.Чарквиани. – В.Г.) Я обо всём подробно поделился с женой. Сказал, что попытки Берия взобраться выше, плохо закончатся.

Вот такой была моя последняя встреча с Берия.