Человек из Высокого Замка

— Послушай-ка, приятель, — сказал Кэлвин. — Мы возвращаем всю последнюю партию. Я вернул бы и остальное, но за это, к сожалению, уже заплачено. Дата возврата — восемнадцатое мая.

Уиндэм-Матсон, естественно, потребовал объяснений.

— Это все — жалкие подделки, — сказал Кэлвин.

— Но ты же знал об этом, — Уиндэм-Матсон изумился. — Послушай, Рэй, тебе ведь с самого начала было известно, что к чему. — Он оглянулся: девушки в комнате не было, наверное, она вышла в ванную.

— Я-то знал, что это подделки, — сказал Кэлвин. — Речь не о том. Я говорю тебе, что они бездарные. Мзня не касается, в действительности ли револьвер, присланный тобой, — времен гражданской войны. Я желаю только, чтобы этот «Кольт-44» соответствовал описанию в каталоге. Слушай, ты знаешь, кто такой Роберт Чилдан?

— Да. — В голове что-то вертелось, однако ему никак не удавалось увязать услышанное имя с человеком. Какая-то важная особа.

— Сегодня он зашел ко мне в бюро и рассказал многое. Я звоню тебе отсюда, а ке из дому. Мы все еще обсуждаем происшедшее. Он алой, как сто чертей. Правда-правда. Так вот, пришел к нему какой-то важный клиент — то ли японский адмирал, то ли его посыльный. Чилдан упоминал о заказе на сумму в двадцать — тысяч долларов, хоть это наверняка не так. Как бы там ни было, японец действительно посетил его магазин, и оснований сомневаться в этой истории у меня нет. Клиент уже выписывал чек, но, взглянув на один из «кольтов» вашего производства, мгновенно узнал подделку. Убрал чек в карман и ушел. Так что ты на это скажешь?

Уиндэм-Матсон не знал, что говорить. У него сразу же мелькнула мысль: это работа Фринка и Мак-Карти. Они ему уже грозились наделать неприятностей, и вот они начались. У-М только не мог понять, как им это удалось; рассказ Кэлвина не отличался связностью.

У-М по-настоящему ощутил суеверный страх. Как они смогли проделать такое с оружием, произведенным еще в феврале? Он не исключал, что они отправятся в полицию, в редакции газет и даже обратятся к властям, — там-то у него все схвачено. Странно. Он не знал, что ответить Кэлвину, и лишь бормотал что-то, чувствуя: это продолжается бесконечно. Наконец разговор кое-как удалось закончить, и он с облегчением повесил трубку.

С удивлением Уиндэм-Матсон обнаружил: Рита уже успела вернуться из ванной и слышала весь разговор. Она нервно расхаживала по комнате в одной шелковой комбинации; ее светлые волосы рассыпались по слегка веснушчатым плечам.

— Сообщи в полицию, — посоветовала она.

«Ну, что ж, дешевле расстаться с двумя тысячами. Они должны согласиться, наверняка им только это и нужно. У такой мелюзги и мыслишки-то мелкие, подобная сумма для них — целое состояние. Пусть вложат средства в свое новое дело, — один черт, прогорят и опять останутся без гроша».

— Нет, — ответил он.

— Но почему? Шантаж — это ведь преступление.

Трудно все объяснить ей. Он привык приплачивать,

это включалось в текущие расходы, как, например, плата за освещение, газ. Если сумма невелика… но, с другой стороны, Рита права. Он задумался.

«Дам им две тысячи и свяжусь со знакомым полицейским инспектором. Пускай полистает досье на Фринка и Мак-Карти, — может, и выплывет что-нибудь подходящее». Когда они заявятся к нему еще раз, он будет знать, что делать.

«Например, я узнаю, что Фринк — еврей. Изменил имя и форму носа. Вполне достаточно, чтобы сообщить от этом германскому консулу. Дело простое. Консул добьется от японских властей разрешения на интернирование. И отправит его в газовую камеру сразу же, как тот переступит демаркационную линию. Кажется, один из таких лагерей находится где-то в Нью-Йорке. Из тех, что оборудованы печами».

— Удивляюсь, — проговорила девушка, — неужели кто-то осмеливается шантажировать человека с твоим положением? — Она смерила его пренебрежительным взглядом.

— Знаешь, что я тебе скажу? Весь этот шум вокруг старины — сплошная чушь. Японцы просто свихнулись на ней. Сейчас я тебе это докажу. — Он встал и прошел в кабинет. Вернулся с двумя зажигалками, которые поставил на столик.

— Погляди-ка. На вид они совершенно одинаковы, не правда ли? Однако одна из них представляет антикварный интерес. Возьми их. Смелее. Так вот, за одну из них коллекционеры готовы выложить сорок, а то и все пятьдесят тысяч.

Девушка осторожно взяла обе зажигалки и принялась их рассматривать.

— Ну как? — засмеялся он. — Не ощущается никакого духа старины?

— А в чем она вообще состоит, эта «историческая ценность»?

— Если вещь заключает в себе частицу истории… Вот, послушай-ка. Первая зажигалка находилась в кармане Франклина Рузвельта в момент его убийства. Понятно, что она представляет собой историческую ценность. И немалую. Трудно подобрать нечто исторически более ценное. А во второй нет ничего. Ты можешь это ощутить? — он тронул ее локтем. — Нет. Тебе и не отличить. Ни одна из них не источает «мистической ауры».

— Вот это да! — выговорила девушка с благоговением. — Неужели правда? Он действительно имел при себе одну из них в тот день?