Человек из зеркала

– Дверь закрой! – пристально смотрел на него киллер.

Не молодой он, но еще и не старый, чуть больше тридцати ему на вид. Лицо знакомое, Круча видел его на фотороботе, который раздобыл Шульгин. Взгляд жесткий, колючий, осмысленный. Нет страха в глазах, и паники не видно, но и безрассудства не заметно. Видно, что мысли его работают в одном направлении – как выйти из ситуации, хотя он еще далек от единственно правильного решения. Не хочет он сдаваться, хотя и понимает, что их положение, в общем-то, безвыходное.

– Как закрой? А женщину отпустить?

– Тебе же сказали, дверь закрой! – послышался тот самый голос, который зазывал Кручу в западню.

Только самого человека не видно, он стоял рядом со своим напарником, за углом, в проходе на кухню.

Немолодая уже, субтильного вида женщина с большим количеством родинок на морщинистом лице смотрела на Кручу круглыми от ужаса глазами. Она не могла говорить, но взглядом требовала от него, чтобы он подчинился террористам. Она не хотела умирать, да и он сам не мог допустить ее гибели.

Круча не стал поворачиваться к преступникам боком, чтобы закрыть дверь плечом, он нащупал ее ногой и толкнул. Замок сработал автоматически – все, путь штурмовой группе отрезан.

– В комнату давай! – велел державший женщину киллер.

Степан Степанович сделал шаг вперед, затем боком сместился в дверной проем, за которым находилась гостиная. Скромная мебель из восьмидесятых годов, настенный ковер, палас – бытовая классика совкового жанра.

– К окну давай!

На улице было темно, свет в комнате не горел, но все-таки окно зашторено. Боятся киллеры снайперов. Это хорошо, что боятся.

Из прихожей в комнату попадал свет, поэтому Круча увидел только силуэт человека, ставшего в дверях.

– Ну что, подполковник, полковником становиться будем? – спросил он, направив на него приставленный к бедру пистолет.

Степан не видел его глаз, но слышал беснующуюся безумность в его голосе. Не все в порядке с головой у этого человека, потому и требует он вертолет. А ведь должен понимать, что шансов у него нет никаких.

– Женщину отпусти.

– Зачем?

– Ты же обещал.

– Я не обещал, я предлагал. Мы тут с Федором подумали и решили не утверждать это предложение. Да, Федя?

– Решили, – донеслось из прихожей.

– Такая вот ситуация, подполковник. Подвиг ты совершил, а результата нет. А подвиг без результата все равно что бочка без днища. Так что не быть тебе полковником. Хотя, может, посмертно присвоят… Сам ляжешь на пол или тебя уложить?

– На пол?

– На пол. Лицом вниз…

– Лицом вниз? У тебя что, обида на ментов?

– Я сказал, на пол! Мордой в землю! – заорал на Кручу преступник. И, чтобы подтвердить серьезность своих намерений, выстрелил в пол.

В закрытом помещении пистолетный выстрел производит оглушительный эффект – бьет по барабанным перепонкам, давит на психику. Но на пол Степан Степанович лег не потому, что страх перед смертью деморализовал его. Сейчас он здесь не только представитель власти, но и сыщик. Умереть нетрудно, гораздо сложней урезонить преступников, когда те – хозяева положения. И сейчас, чтобы получить возможность для разговора, Круче пришлось выполнить требование бандита.

Он лег на согнутые в локтях руки. Неудобная поза, зато голова не касается пола и грудь в приподнятом положении. И еще он лег затылком к преступнику, чтобы успокоить его.

– Теперь я не опасен? – спросил он.

– Нет.

Послышался скрип диванных пружин.

– Что, в ногах правды нет? – спросил Круча.

– А где она есть?

– Вот и я о том же… Напрасно ты вертолет затребовал, тебе это не поможет.

– Кто тебе такое сказал? Сам придумал?

– А ты у Феди спроси, он парень умный, он тебе скажет.

– Кто, Федя умный?

– Я так понимаю, ты в вашем дуэте старший. Но если Федя младший, это же не значит, что он дурак. К тому же снайпер он, а ты всего лишь водитель…

– Водитель. И себя веду, и Федю.

– Куда ты его ведешь?.. Ему за Чупракова пятнадцать лет светит. А теперь вот еще и похищение заложника. Тебе вот пятнадцать лет по совокупности дадут, а его на пожизненное закроют… В зоне хоть жизнь какая-то есть, а спецблок для пожизненно заключенных – это могила для заживо погребенных…

– Ты это, ты здесь агитацию не разводи! А то пристрелю как собаку!

– Тогда сразу застрелись. Потому что житья тебе не будет. Сам в спецблок попадешь, и на особое положение. Есть просто смерть, а есть ад, где черти жарят грешников на сковородке. Такой ад на спецу тебя и ждет. Если ты убьешь мента.

– Да не страшно, понял!