Человек из зеркала

Открыть можно любой, даже самый прочный сейф, если к нему есть ключ. А к этому тяжеловесному кряжистому мужчине с круглым и плоским лицом ключик имелся. Поэтому и вид у него грустный и сиротливый, как у взломанного сейфа. Есть за Витей Уфимским грешок – у него в доме при обыске нашли неучтенный ствол. Пистолет оказался чистым, за ним не числилось никаких убийств, поэтому Витя остался на свободе. Но посадить его можно было в любое время, а за решетку он очень не хотел, потому что уже имел тюремный опыт, причем очень и очень неудачный, если не сказать, катастрофический. То ли характером Витя не вышел, то ли какую-то глупость совершил в камере, но арестантская братия его жестоко проучила, сделала изгоем на веки вечные. Первый срок стал для него адом, после которого его нынешнее унылое существование могло показаться раем.

Витя жил плохо, бедно, ютился в старом деревянном доме в двадцати километрах от Москвы, без жены и детей, подрабатывая грузчиком на овощной базе, поскольку ни на что большее он не был способен. Даже киллером не стал, хотя была возможность. А ведь друг Петя предлагал работать на подхвате. Если, конечно, можно было верить самому Вите…

Косарев все же сдал своего человека, который занимался решением проблемы с Чупраковым, через этого типа опера вышли на исполнителя, на некоего Петра Гарцева. Только киллер еще до этого успел залечь на дно. Пришлось отрабатывать его связи, рыскать по Москве и ее окрестностям в поисках людей, у которых он мог прятаться. Сыщики вышли и на Уфимского, пробили его подноготную, взяли с поличным, но задерживать не стали. Уфимский обещал позвонить, если объект вдруг появится в поле его зрения. Правда, надежда на такой исход была крайне малой. Следить за Витей никто не собирался, и он запросто мог раствориться на необъятных просторах России, а возможно, скрыться за границей. Но не хватило Уфимскому для этого ни ума, ни желания – не покинул он обжитого места. И телефон подполковника Кручи не забыл.

Круча остался в отделе, зато капитан Романов с раннего утра был на ногах. У него к делу Чупракова особое отношение. За одного киллера он получил четвертую звездочку на погоны, а за другого мог претендовать на медаль. Или даже на орден. Ведь с киллерами шутки плохи, у них резона сдаваться добровольно нет – чуть что, сразу стрелять. В случае с Головановым Илья испытал это на собственном опыте. И мог бы прочувствовать на собственной шкуре, если бы наемный убийца не промазал.

В дом к Уфимскому они с Шульгиным входили осторожно, с оружием наготове. Мало ли, вдруг их там ждала засада. И еще шевелилась в голове если не предательская, то близкая к тому мысль – почему бы не вызвать спецназ? Впрочем, на этот вопрос имелся четкий ответ. Возможно, Гарцев находится сейчас не в доме, а на подходе к нему, и шумный спецназ может вспугнуть его. А Илья с Димой вошли в дом аккуратно, не привлекая к себе внимания.

В доме тихо, только было слышно, как шумит огонь в старом газовом котле. В прихожей пахло мышиным пометом и горечью перегоревшего пропана, в единственной до потолка захламленной комнатке воняло несвежим бельем. Наверняка в спертом, тяжелом для дыхания воздухе витали и другие запахи, но этот слезоточивый смрад забивал все, даже инстинкт самосохранения. В тот момент, когда нога переступила порог комнаты, Илье вдруг захотелось бросить все и бежать на свежий воздух. Возможно, в дальнем углу, под железной кроватью, среди пыльных мешков, коробок прятался Гарцев, и в момент столь резвого отступления капитан Романов мог стать удобной для него мишенью. Но не было никакого Гарцева под кроватью. В комнате находился только Уфимский. Он спал, положив голову на стол, заставленный грязной посудой. Свет от уличного фонаря косо падал на его припухшее лицо. Он не храпел, и Романов принял было его за мертвеца. Но еще до того, как шлепнуть Витю по плечу, он заметил, как у него шевелятся ноздри.

Они разбудили Уфимского, привели его в чувство. Но свет включать не стали, решив, что для разговора хватит и отсветов уличного фонаря.

– Илья, давай в прихожую! – распорядился Шульгин.

Все правильно, Гарцева в доме нет, но вдруг он появится, а из прихожей хорошо просматривалась калитка. Если вдруг к ней подойдет человек, Романов его заметит и подаст знак своему напарнику. Если Гарцев подойдет к двери со стороны огорода, то и это не станет неожиданностью.

– Где Гарцев?

Шульгин спросил негромко, чтобы звук не прорвался наружу, но Илья услышал его. Впрочем, бояться Диме нечего, на улице ветер в проводах гудит, да и шоссе неподалеку, машины по нему идут сплошным потоком. Шумно снаружи.

– Уехал, – неохотно буркнул Уфимский.

– Куда?

– Да я почем знаю?

Витя, похоже, зевнул. То ли его действительно клонит в дрему, то ли этим он пытается скрыть лезущую из него фальшь.

– А почему я должен верить, что Гарцев был у тебя?

– Ну, был.

– Это ты говоришь, что был. А я откуда знаю?

– Там во дворе машина стояла. Следы на снегу.

– Может, к тебе кто-то из дружков приезжал?

– Говорю же, был Петька.

– На машине?

– На машине.

– Номера какие у машины?