Человек, который бросил Битлз

Голландцы тоже улыбались и кивали нам, приветствуя на своем языке. На окраине Гааги я опять сделал неправильный маневр, свернув не туда, куда надо, и нас чуть не сбил огромный грузовик. Грузовик прогромыхал мимо. Клаксоны ревели. Из окна кабины на нас глядел могучий кулак. Проклятые англичане, они угробят нас всех! Да, надо срочно учиться ездить справа. Срочно. Битлы кричали мне слова утешения и ободрения. Мы выехали на просторы сельской Голландии. Упоительный аромат деревни приятно щекотал ноздри. Зеленые пастбища радовали глаз. Мы забыли про все треволнения. Битлы то и дело восторженно кричали: «Красота!» «Как на открытке!» «Как в школьном учебнике!» «А где эти проклятые тюльпаны, о которых мы столько слышали?» «И ветряные мельницы!» «Не вижу мельниц.» «А, вот одна!»

Мы подъехали к дорожному знаку, указывавшему путь на Арнхем, где тысячи британских солдат сложили свои головы во время последней мировой войны. Говорят, что они проиграли битву, но покрыли себя неувядаемой славой. С войнами всегда так: храбрые люди храбро, но глупо умирают. Я заглушил мотор у Арнхемского мемориала, где написано: «Их имена будут жить вечно.» Сначала мы позавтракали купленными в дороге бутербродами с сыром, а потом мой шурин Барри сфотографировал нас на фоне мемориальной стены.

Я был глубоко взволнован: я увидел бесчисленные ряды маленьких белых крестов. Каждый крест — это британский солдат, погибший на чужой земле. Теперь их плоть, их кости вскармливают тучные земли голландской деревни. Удобрение. Я заплакал. Отвернувшись, чтобы никто не видел, я вытирал руками глаза. Я не хотел, чтобы меня считали неженкой.

Джон Леннон даже не вышел из автобуса. Это зрелище было не для него. «Мне это не интересно. Все это не то.» Он чувствовал то же, что и я: что война — бессмыслица, и что эти люди не должны были умереть. И все-таки меня поразило, что он не захотел выйти и посмотреть на свидетельство такого трагического безумия. Я мысленно обругал его разными нехорошими словами. Таким был Джон: противоречивым, упрямым, не по летам циничным. Впрочем, если остальные были для меня просто мальчишками, то на Джона я смотрел как на зрелого молодого человека — ершистого, язвительного, странного молодого человека, который подавлял всех остальных. У гениальных людей всегда есть странности. Дорогой Джон.

Остальные все вышли из автобуса и получили свою долю трогательных впечатлений. Сейчас я вижу руку судьбы в том, что мы остановились у стены с надписью: «Их имена будут жить вечно». Потому что это относится и к БИТЛЗ.

Арнхем оказался приятным маленьким городком. Мы гуляли по его живописным улочкам. День был жаркий. В воздухе жужжали пчелы. Мы шли по улицам, обсаженным аккуратно подстриженными деревьями, и смотрели на людей, спешащих по своим делам. В каком-то переулке мы добрели до музыкального магазина. Битлы зашли внутрь, а мы с Берил, Вуди и Барри остались на улице. Лучше бы я пошел вместе с ними! Вскоре они вышли. Вид у них был возбужденный и виноватый, как у мальчишек, совершивших удачный набег на чулан, где хранится варенье. Нехорошее подозрение охватило меня. «В чем дело, ребята? Что случилось?» Я почувствовал недоброе. Мы были в чужой стране, без разрешения на работу, маскируясь под студентов. Не хватало еще неприятностей от местных властей!

Леннон огляделся вокруг, убедился, что никто не смотрит, и вдруг вытащил из-за пазухи большую, очень дорогую губную гармошку. «Нравится?» — спросил он. «Где ты ее достал? Разве у тебя есть деньги?» Я прекрасно знал, что денег у него нет. И он знал, что я знаю это. «Я ее раздобыл.» «Ты украл!» — наступал я. Леннон окинул меня своим гордым, стальным взглядом. «Нет, ты мне скажи: ты что, украл ее? — не унимался я. — Мы тут в чужой стране, выдаем себя за студентов, а ты идешь на такое! Господи! Мелкое воровство!» Я поморщился. Леннон молчал. Засунув гармошку в карман пиджака, он сказал: «Да, я украл ее.» «Это идиотизм какой-то, — вопил я. — Зачем ты это сделал? Ты мог загубить все дело. Я бы купил тебе эту штуку, если б ты как следует попросил!» Леннон смотрел на меня неприступным взглядом, в котором читалась одна мысль: «Ты меня не запугаешь.» «А, бесполезно говорить!» — сказал я. Мальчишки! И выходка Леннона была, конечно, мальчишеством. Да и кто из нас, положа руку на сердце, может поклясться, что в свои юные годы он не делал ничего противозаконного? Я помню, как, будучи мальчишкой, заходил в магазин и смахивал в карман конфеты с прилавка. И не только конфеты. Я «специализировался» на электротоварах. Причем они мне совсем не были нужны. Я таскал их, потому что чувство опасности страшно возбуждало. И от скуки. А эта гармошка очень пригодилась группе. «Ладно, — сказал я. — Пошли. Все равно мы не можем отнести ее назад. Они вызовут полицию, и тогда быть беде. Давайте уносить отсюда ноги, пока целы. Не хватало еще нам угодить в местную тюрьму!»