Человек, который бросил Битлз

Однажды Джордж Харрисон поднялся ко мне из подвала (я стоял у входа, встречая посетителей и прогоняя потенциальных буянов) и сказал: «Слушай, Эл, у тебя в заведении есть какие-нибудь швабры или щетки?» «Конечно есть, только зачем они вам? Вы не настолько бедны, чтобы опуститься до мытья полов!» «Да нет, Эл, совсем не для этого, — сказал Джордж, улыбаясь той доверительно-заговорщической улыбкой, которая у него есть и сейчас. — Так где ты держишь эти штуки?» Зная, что Джордж все равно не объяснит мне эту странную просьбу, я повел его по коридору, который выходил на задний двор. «Вот здесь», — сказал я, открывая дверь чулана, где уборщики хранили свои метлы и швабры. Глаза Джорджа радостно просияли, когда он увидел швабры и щетки с длинными ручками. «Отлично, Эл. Это как раз то, что нужно.» Он порылся в темноте и выбрал швабру и две садовые щетки с длинными ручками. «Ты странный парень, Джордж», — сказал я, слегка толкая его в бок. Но он все равно не сказал, зачем ему эти штуки. Когда у входа стало спокойнее, я спустился в подвал посмотреть, как там идут дела. Сигаретный дым густой пеленой навис над помещением. Чувствовался характерный запах марихуаны — это ловили кайф ребята из стил-бэнда. В Ливерпуле многие курили «травку» задолго до того, как она вошла в моду. Звуки битловской музыки отскакивали от стен и били по ушам. В полумраке танцевали парочки. Они извивались или целовались. Всем было весело. БИТЛЗ играли заводной рок. И тут я увидел, для чего им понадобились швабры и щетки.

В ногах у Битлов сидели три шикарные девицы и держали швабры. Не имея специальных подставок, ребята приделали микрофоны к ручкам швабр и уговорили девочек держать их перед их ртами и инструментами. Это было очень забавное зрелище.

Я крикнул: «Не забудьте потом надраить полы!» Они замахали руками, улыбаясь и продолжая играть. Девочки, часами сидевшие у ног Битлов в тот вечер, были среди первых битломаньяков. Сейчас они, без сомнения, с гордостью рассказывают о том, что когда-то держали для Битлов микрофоны, привязанные к швабрам. Они могли бы рассказать и о том, что между ними в «Джеке» частенько вспыхивали драки за право подержать микрофон для БИТЛЗ. Я сам видел, как две красивые девушки из-за этого в кровь исцарапали друг другу лица.

В то время «Джек» был единственным клубом в Ливерпуле, где звучал бит. «Пещера» была тогда во власти джазменов-традиционалистов. Она принадлежала Рэю МакФоллу — худому рыжеволосому человеку с очень сомнительным чувством юмора и голосом чуть-чуть сильнее шепота. Единственной бит-группой, которая иногда там играла, была группа Рори Шторма. Дело в том, что Рори и его ребята могли играть что-то похожее на джаз. То есть, это можно было назвать джазом, если не очень придираться. Но, распаляясь, они всегда переключались на добрый старый рок-н-ролл. В таких случаях Рэй приходил в ярость и, в наказание, уменьшал плату на пару шиллингов.

Бит все еще был грязным словом, и никто не мог себе представить, что очень скоро весь район Дэйл-стрит будет покрыт густой сетью бит-погребков.

Глава пятая Росписи в женском туалете

Женский туалет располагался на первом этаже «Джека». Для мужчин таких удобств не было — им приходилось выходить на двор и делать там свое дело при свете луны. Но вот однажды к нам нагрянули инспекторы из службы охраны здоровья. Они, правда, не заметили отсутствия мужского туалета, зато обратили внимание на плачевное состояние женской комнаты.

Стены этого заведения были разрисованы настенными росписями и исписаны заметками о величине органов и сексуальных способностях некоторых ребят из групп, в том числе и БИТЛЗ. Девушки были очень откровенны и точны в описании интимных деталей, касающихся их любимых ребят. Обычными были такие, например, комментарии: «У Джона Соупа самый большой член в Ливерпуле» или «Джимми такой-то может это делать всю ночь». Я помню, как однажды после закрытия «Джека» я пошел в женский туалет и увидел там нарисованное губной помадой изображение гигантского члена. Под рисунком было написано: «Портрет моего любимого певца.» Я сейчас не помню, что писали конкретно о БИТЛЗ, но помню, что писали весьма лестно. Я помню зато, что я сам стирал со стен туалета всякие надписи и рисунки, щадя наших уборщиц — пожилых женщин со старомодными представлениями о любви, браке и половых сношениях.

После того как инспекторы признали состояние туалета неудовлетворительным, я решил навести там порядок и призвал моих разнорабочих — Битлов.