Человек, который хотел быть счастливым

– Думаю, я тоже «болен» этими предрассудками. Хотя меня очень вдохновляет проект, я боюсь отказаться от карьеры преподавателя и стать вольным художником.

– Думаю, не стоит рассуждать в таких терминах. Вы не покидаете одну группу людей, чтобы присоединиться к другой, а просто реализуете мечту.

Я задумался. Меня, конечно, задели его слова, но ситуация все равно смущала. И похоже, он это чувствовал.

– Пойдемте, – сказал он, медленно поднимаясь.

Увидев, как он двигается, я впервые задумался о его преклонном возрасте, который обычно был незаметен, настолько спокойно и беспристрастно Самтьянг выражал свои мысли.

Я встал и последовал за ним. Обойдя несколько строений, притулившихся к хижине, он ступил на тропинку, вьющуюся среди густой растительности, скрывавшей границы сада. Несколько минут мы шли в тишине друг за другом, потом тропа расширилась, и я поравнялся с ним. Тут и там виднелись крохотные ухоженные огородики, возможно с лекарственными растениями, пестревшими микроскопическими желтыми и голубыми цветами. Затем мы погрузились в прохладный полумрак бамбуковой рощи. Вокруг возвышались гигантские стволы, от которых, казалось, исходило влажное дыхание. Внезапно мы вынырнули из леса и оказались на нависающем над долиной уступе. Я знал, что деревня расположена на холме, но даже не представлял, что в глубине сада открывается такой вид на долину, лежавшую на двести, а то и триста метров ниже. Этот головокружительный вид – а мы словно парили над бездной – контрастировал с садом, где из-за бурной растительности невозможно было разглядеть, что происходит на расстоянии двух метров. Мы сели рядом на уступ и несколько минут молчали, болтая ногами в пропасти и созерцая грандиозный пейзаж, на фоне которого я почувствовал себя крошечным и незначительным. Наконец старик прервал молчание. С обычной доброжелательностью и неторопливостью он проговорил:

– Что вы видите на этих рисовых плантациях?

– Группу работников, занятых в поле.

– Это не группа работников.

– Ну, группа крестьян, если вам так больше нравится.

– Это тоже неправильное выражение.

«Ну вот, теперь он играет словами», – подумал я.

– Знаете, сколько человек живет на Земле?

– Миллиардов шесть-семь.

– А знаете, сколько генов в каждом человеке?

– Хм… Несколько тысяч?

– Почти тридцать тысяч. И среди шести миллиардов людей нет даже двух человек с одинаковым набором генов. Даже двух! Вы представляете это себе? Шесть миллиардов человек, и все абсолютно разные!

– Да, каждый из нас уникален.

– Вот именно! И даже если некоторые занимаются одним и тем же делом, в одном месте, в один момент времени, их нельзя называть группой, потому что, сколько бы общего у них ни было в том, что касается работы, различий все равно будет существенно больше!

– Понимаю.

– Иногда мы принимаемся рассуждать в рамках категорий, считая, что все, кто принадлежит к одной категории, похожи друг на друга. А ведь на самом деле каждый из нескольких десятков человек, работающих на этом поле, имеет свои особенности, свою жизненную историю, свои вкусы. Больше половины живет в деревне, я их хорошо знаю. Они различаются хотя бы тем, почему взялись за эту работу: одному нравится вода, у другого просто нет выбора, третий пришел на плантацию, потому что здесь можно заработать чуть больше, чем на предыдущей работе, четвертый хочет помочь отцу, пятому нравится заботиться о растениях и смотреть, как они растут, шестой выращивает рис, потому что этим занимались все его предки, и ему даже не приходит в голову сменить род деятельности.

Объединяя людей в группы, не важно, по какому принципу, мы забываем о деталях, о ценности отдельных индивидов, чрезмерно упрощаем мир. Мы делим людей на рабочих, чиновников, ученых, крестьян, свободных художников, иммигрантов, буржуа, домохозяек и так далее и тому подобное. А потом мы строим теории, подтверждающие наши убеждения. Опасность этих умозаключений не только в том, что большая их часть не соответствует действительности: они заставляют людей изменять себе, подстраиваясь под них.

– Да, я понимаю.

– Нужно найти в себе силы отказаться от категорий и рассматривать каждого по отдельности, несмотря на то что все мы лишь часть одного целого – человечества и Вселенной.

Я посмотрел вдаль, на долину, тянущуюся на многие километры. Напротив, с другой стороны пропасти, вздымался еще один холм, можно даже сказать гора, почти такой же высоты, как тот, на котором мы сидели. Его словно разрезал надвое огромный каньон длиной несколько сотен метров, казавшийся продолжением долины. Часть облаков плыла под нами, другие висели над головой – создавалось впечатление, что мы парим меж двумя мирами. Нас постоянно овевал легкий ветерок, время от времени доносивший незнакомые запахи. Благодаря ему жара становилась терпимой и даже приятной.

– Ладно, вернемся к нашим баранам, – сказал он.

– Пожалуйста, нарисуйте мне барашка.

– Что?

– Ничего, я пошутил.