Человек, который хотел понять все

На первом допросе (прошедшем, кстати, довольно мирно) Франц еще раз рассказал свою версию – следователи интересовались деталями, делали вполне разумные замечания, указывали на натяжки в объяснениях. Франц защищался, напирая на то, что ни одна из версий не объясняет всех фактов в этой странной истории, а посему его слова должны считаться правдивыми согласно принципу презумпции невиновности. При упоминании последнего он увидал на лицах следователей искреннее непонимание: что это такое? Франц пустился в объяснения, однако почувствовал, что до них не доходит; «Зачем это?» – перебила его Женщина. «Чтобы трактовать случаи, в которых обвинение не может доказать вины подсудимого, а защита – его невиновности», – пояснил Франц. «Что за чушь!… – вмешался Мужчина. – Такие случаи нужно просто отсылать на доследование. Пусть следствие, как полагается, свою работу выполнит: если виноват – накажите, невиновен – верните на общий режим. А то что это такое? – он даже покраснел от очевидной несправедливости. – Если следователь хорошо свое дело знает, то всегда доказательства найти можно!»

Второй допрос проводил один Мужчина – и сходу стал требовать, чтобы Франц «перестал дурака валять и признавался, как оно на самом деле было». «Врешь, сволочь! – орал Следователь. – Весь Поток и охрану положил, а теперь на 24-го сваливаешь?…» – он схватил левой рукой Франца за грудки, а правой развернулся для оплеухи. Не раздумывая, Франц подставил под удар руку, а потом оттолкнул тшедушного Следователя, да так сильно, что тот отлетел метра на два, споткнулся и повалился навзничь. Несколько секунд Мужчина лежал на полу, сохраняя на крысиной физиономии удивленное выражение, потом встал, пошарил ладонью по столу и нажал какую-то кнопку. В отдалении звякнул звонок, в комнату вошли два охранника. «Обьясните-ка ему, как нужно себя вести», – с улыбкой приказал Мужчина.

И пошло-поехало. Приводя Франца утром на допрос, охранники сразу же усаживали его в специальное кресло и намертво закрепляли конечности прочными застежками. Это, впрочем, не означало, что его тут же начнут пытать: случалось, следователи не прикасались к нему по два-три дня кряду – а иногда терзали каждый божий день в течение недели (допросы проходили без выходных). «Расписание» пыток, таким образом, оставалось неясным, а вот в структуре задаваемых вопросов Франц разобрался довольно быстро. Сначала следователи требовали, чтобы он целиком отказался от своей версии событий и признался в убийстве двадцати трех заключенных, двух охранников и одного наставника. Допрос примерно на третий обвинение снизилось до убийства двадцати пяти человек; а Наставника – «следствие нашло возможным согласиться с вашей трактовкой событий» – убил, так уж и быть, сумасшедший 24-ый. Франц продолжал все отрицать, и на седьмом допросе Мужчина выдвинул версию, согласно которой 24-ый и Франц, находясь в преступном сговоре и попеременно пользуясь автоматом, уничтожили всех остальных на этаже. Таким образом, на Франца приходилась лишь половина всех злодеяний – а 24-ый покончил с собой от угрызений совести. Версия номер три стоила Францу двух дней побоев; после чего следователи снизили ставки до убийства четверых урок и Наставника (остальных заключенных и охрану уложил, вроде как, 24-ый). К тому времени Франц уже понял, что обвинения идут по нисходящей и, надеясь, что они сойдут на нет, стойко держался на своем. И действительно, следующим вариантом было обвинение в убийстве лишь четырех человек: Чирея, Моджахеда, Мордастого и 24-го (два допроса); а потом всего двоих – Наставника и 24-го. На этой версии следователи настаивали особенно долго (на Франце к тому времени не осталось живого места); и каково же было его разочарование, когда они вдруг вернулись к предыдущему обвинению в четырех убийствах. Худшие его догадки подтвердились еще через семь допросов – когда следователи опять начали толковать о пяти убийствах, и стало ясно, что они идут в точности по тем же самым вариантам, но в обратном порядке.

Сегодняшний допрос, как и два предыдущих, был посвящен разработке самой первой версии, согласно которой Франц истребил все население этажа поголовно.

Что будет после этого? Скорее всего, обвинения опять пойдут по нисходящей… а потом обратно по восходящей… и так далее – пока он не подохнет во второй раз.

(Оливия. Ну, что ты на это скажешь, Мальволио?)

И как только Францу удалось вытерпеть пытки так долго?!… Ему, изнеженному человеку, за всю предыдущую жизнь не испытавшему и милионной доли теперешних мучений… не знавшему ни физической боли, ни насилия, ни даже серьезных болезней! Неужели «краткий курс» бесчеловечности, пройденный им на Втором Ярусе, настолько облегчил адаптацию?

(Мальволио. Одно мне удивительно, Ваша Светлость, – что вы так восторгаетесь этим безмозглым негодяем…)

«Может, все-таки сказать им то, что они хотят услыхать?» – подумал Франц.

И тут же сам себе ответил: «Нет, не может».