Человек, который не хотел любить

София присела на большой диван на корме, откуда могла видеть всё. И тут же поднялись тросы. Шум моторов стал нарастать, катер отошёл от причала, почти сразу же начал планировать и совсем скоро достиг скорости в шестьдесят миль в час. Тогда море стало казаться плоским, и катер летел по этой синей глади. Иногда он следовал ритму волны и слегка покачивался. Ветер разметал волосы Софии, и она пыталась усмирить их, но они, непослушные, лезли ей на лицо и закрывали весь обзор. А потом она увидела его. Остров. Большие пальмы с огромными листьями возвышались в центре приближающейся полоски суши; другие, поменьше, склонялись к морю, и там, на белом пляже, они кланялись в реверансе, приветствуя таким образом неизбежных приглашённых. Оставалось совсем чуть-чуть. Справа виднелись скалы, словно обрубающие часть острова. Там море казалось темнее, а растительность – гуще. Катер стал снижать скорость и повернул, рисуя большую кривую линию; он завернул, прорезая воду, чтобы направиться к единственному пирсу, который до этого момента прятался за довольно высокой песчаной дюной. Он стоял там и улыбался ей, держа в руках красную розу на длинном стебле.

Едва катер пристыковался, он помог ей сойти и сразу же вручил цветок.

— Добро пожаловать.

— Спасибо... — покраснела она, как дурочка.

Он как воспитанный человек сделал вид, что ничего не заметил.

— Идём, я хочу показать тебе остров.

Они сели в электромобиль без крыши, который вела девушка-мулатка.

— Добрый день...

Они вместе сели назад. Танкреди улыбнулся ей.

— Кэмерон, пожалуйста, покажи остров нашей гостье.

— Конечно, синьор.

Машина тронулась, проехала несколько метров по дороге у края пляжа, а затем затерялась в растительности. Они ехали сквозь очень густые заросли, затем выехали на поляну и оказались у маленького озера.

— Оно пресноводное, и ты можешь искупаться здесь, а вон там – водопад… — с высоты пяти метров падал поток воды. Она разбивалась о скалы и рассеивалась в воздухе так, что можно было увидеть радугу. Машина вновь ворвалась в джунгли и выехала через несколько мгновений. — Итак, это у нас пляж, самый защищённый. А там внизу, на берегу, коралловые рифы, — длинная белая полоса простиралась примерно на три километра, несколько слегка изогнутых пальм росли у самого края моря. Машина проехала мимо очень элегантной маленькой беседки. Рядом были два кресла, обитых джутовой тканью: — Здесь можно загорать... без толпы людей рядом, — чуть дальше толстый бамбуковый навес защищал большую кухню. Внутри были холодильники, стойка и чугунная печь. Высокая стена растительности изолировала пляж от нескромных взглядов работников кухни. — Здесь, если кто-то голоден или хочет выпить…

София улыбнулась.

— Это очень напоминает мне «Голубую лагуну».

— Да, но они оказались на острове, когда были совсем детьми, и вообще это было случайностью. Смотри, здесь заканчивается пляж. Теперь развернёмся... — Кэмерон легко развернулась и позднее остановилась. Она отлично сочеталась со всей этой зеленью и скалами. — Ну, вот и дом. Он в самом правильном месте. Здесь остров сужается, так что к нему можно подобраться с обеих сторон. И он не очень большой. Идём...

Они вошли в гостиную с полом из светлого дерева. Большие окна по всему дому впускали тепло заходящего солнца, которое освещало каштановые диваны. На полу лежал большой белый и очень мягкий ковёр. Через другое окно можно было увидеть конечную точку пляжа, море и красную сферу заката. Справа была высокая стена, покрытая венецианской штукатуркой белого и кремового цветов, а на ней – несколько картин, освещённых лёгким светом, холодным и приглушённым самими рамками: картинами Гогена и Хокни – два шедевра современного искусства.

— Идём... — повторил Танкреди. Они вошли в кухню, полностью сделанную из нержавеющей стали. Темнокожий повар и три его помощника, все одетые в белое, поздоровались, просто улыбнувшись. — А здесь – столовая.

Это был светлый зал, практически пустой, на полу которого перемежалась белая решётка с грубым стеклом. Внизу была галька; в этой части острова течение океана было сильнее. Волны разбивались под этой комнатой и поднимались к небу, превращаясь в больших белых чаек. Но не было ни звука, дом был отлично звукоизолирован.

Они шагали дальше.

— Это мой кабинет... — он открыл дверь, и они вошли в очередную комнату. София была поражена сложной стереоустановкой и плазменным телевизором. — Но на самом деле, когда я здесь, мне не хочется ничего делать... — с одной стороны стоял светлый кожаный диван. Из окна тоже были видны берег из гальки и море. Он продолжал экскурсию: — А сейчас мы идём в другую часть дома, к спальням. Эта – твоя, — открыл он новую дверь. Пол из светлого, почти белого дерева. Большой лиловый ковёр, дверь, ведущая на пляж, и большой шкаф справа. Её чемодан и несессер лежали на скамеечке рядом. — А это – твоя ванная.