Человек, который не знал страха

Отрядом командовал старший сын Струтинского – Николай. Несколько позднее в отряд пришли его мать – Марфа Ильинична, сестра Катя, младшие братья Вася и Слава, а также тетя по отцовской линии – Ядзя. Струтинские были родом из Западной Украины. Они сразу включились в боевую деятельность отряда, так как хорошо знали местные условия и людей. Даже старая Марфа Ильинична привлекалась к ведению разведки, в частности, с этой целью она ходила в Луцк. Позднее эта мужественная патриотка была убита фашистами.

Главе семейства Струтинских – Владимиру Степановичу было поручено отвезти лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта в Ровно. От партизанской базы до Ровно надо было проделать свыше сотни километров.

По указанию Центра задача Николая Грачева состояла в том, чтобы проникнуть в Ровно, ознакомиться на месте с обстановкой, осмотреть город и быстро возвратиться в отряд. Речь шла о сугубо ознакомительной миссии.

На рассвете из леса выехала коляска. Хорошо накормленные, рыжей масти кони быстро катили ее по полевой дороге. На лошадях была добротная сбруя, украшенная медными бляшками и пластинками. Конские гривы были расчесаны, а хвосты подвязаны.

Пожилой кучер восседал на облучке и негромко поторапливал коней. На заднем сиденье развалился сероглазый мужчина лет тридцати, притворившись, что дремлет. В карманах у него кроме разных документов и эсэсовских жетонов имелась справка, в которой говорилось, что лейтенант Пауль Зиберт является чрезвычайным уполномоченным хозяйственного командования «Викдо» и ведает заготовками провианта в Людвипольском и Клесовском районах Ровенской области. В документе содержалась просьба оказывать сотруднику «Викдо» всевозможное содействие.

Осеннее серое небо повисло над землей и затрудняло обзор. Видимое пространство сжалось до размеров небольшого круга. Было прохладно и сыро. Кузнецов еще и еще раз мысленно проигрывал сценарий своего появления в Ровно. Казалось, он уже достаточно много знал о немцах: работал бок о бок с ними на Уралмаше, наблюдал, как ведут себя немцы в плену, встречался с ними в бою, видел их и в положении «хозяев» на оккупированной территории. Каждая новая встреча заставляла Кузнецова вносить поправки в, казалось, уже сложившийся образ лейтенанта Зиберта. Но в этом портрете недоставало главного штриха – мнения самих немецких лейтенантов и гауптманов[9] об образе Пауля Зиберта созданного воображением Кузнецова. Как-то примут они его, не обнаружат ли с первого же взгляда, что перед ними вражеский лазутчик, а не свой брат ариец?

Поэтому Медведев на прощание еще раз напомнил, что он не дает Кузнецову никакого задания. Никакого, кроме одного, – походить по городу, привыкнуть к немецкой форме, к немецкому окружению, войти в обстановку и наметить план вживания. Никакой самодеятельности! Осмотреться и немедленно назад, в лагерь!

Километрах в двадцати от Ровно, на Кудинском хуторе, путники сделали остановку в доме Вацлава Дигадлы, родственника Струтинского. Переночевали и утром двинулись дальше. Вблизи Ровно заехали еще к одному родственнику Струтинского, оставили у него коней и повозку, а сами пошли в город.

Они условились, что будут ходить по разным сторонам улиц, не теряя друг друга из виду. Как свидетельствуют А. Лукин и Т. Гладков, лейтенант Зиберт, расхаживая по улицам Ровно, строго по-уставному отдавал честь старшим по званию немецким офицерам и небрежно отвечал на приветствия солдат, встречавшихся ему на пути. Время от времени он останавливался у витрин магазинов, у кафе и рекламных щитов кино.

На углу Парадной улицы лейтенант купил в киоске несколько газет, но читать их не стал. Он лишь бегло просмотрел заголовки и, свернув газеты, сунул их в карман. У ресторана «Дойчегофф» (на дверях надпись: «Только для немцев») лейтенант остановился, подумал мгновение и шагнул внутрь. Заказал кофе и рюмочку коньяка.

Через десять минут он вновь был на улице.

На следующем углу лейтенант купил пачку сигарет и коробок спичек. По пути, в большом сквере, присел на скамейку и закурил. «У немцев не принято курить на ходу», – вспомнил он слова инструктора в учебном центре под Москвой.

– Когда я ходил по улицам Ровно, у меня от страха тряслись руки и ноги, только о том и думал, что меня вот-вот схватят, – рассказывал Владимир Струтинский по возвращении в отряд. – Завидев жандарма или полицейского, я немедленно поворачивал назад или переходил на другую сторону улицы. А Николай Иванович, вижу, держится молодцом. Шагает спокойно, уверенно, останавливается у витрин магазинов. На приветствия немцев отвечает как положено. Четыре часа ходили мы так по городу.

После осмотра города Струтинский отвел Кузнецова к своему родственнику Казимиру Добровскому, который держал шорную мастерскую. Добровский поклялся советскому разведчику, что будет помогать партизанам.

Было около двух часов дня, когда Кузнецов и Струтинский вышли из города. В шесть часов вечера там вступал в силу полицейский час. На базу они возвращались на своем фиакре и через два дня прибыли на место.