Человек, который похитил королеву и распустил парламент

— Это какой-то трюк, — взволнованно проговорил Моррисон. — Если нас свергнут, им будет достаточно принять специальный закон о восстановлении королевы на троне. Ее снова коронуют, и все вернется назад.

— Есть и исторический прецедент, — тихо сказал Синклер.

— А ты сказал ей об этом? — поинтересовался Лоример.

— Кое-что она уже знает. Но дело не в этом. Не мог же я добиваться от нее заверения в непоколебимости ее решения? И все же она дала мне такие заверения.

— Надеюсь, вы понимаете, что это не просто жест.

— Мне кажется, что ваши советчики рассчитывают именно на такое мое восприятие вашего заявления.

— Советчикам нет дела до моего убеждения — страна управляется вполне нормально и без меня.

Вайатт разрешил себе улыбнуться.

— Не понимаю, как можно улыбаться, Вайатт. Мы оказываемся в неловком положении. — Лоример был явно обозлен и обеспокоен.

— Как юрист, ты должен улыбаться чаще, чем другие, — ответил Вайатт. — Твоя реакция — это как раз то, на что они рассчитывали.

— Что касается меня, то они добились успеха, — признался Синклер. — Я согласен с Лоримером. Создается опасное положение.

— Давайте еще раз хорошенько все обдумаем. Согласны? Посмотрим на это с их точки зрения. Совершенно очевидно, рассуждают они, королева — единственный козырь, единственная гарантия для Вайатта. Значит, если она уйдет с трона, у нас ничего не останется.

— И это правда, не так ли? — Моррисона явно раздражало спокойствие Вайатта.

— Не совсем.

— У меня не будет причин возражать, если вы сделаете заявление об отречении после принятия соответствующего постановления законодательными органами. Надеюсь, вы понимаете, что моя позиция от этого не изменится.

Королева посмотрела Вайатту в глаза. В ее взгляде не было ни тени удивления.

— Я не совсем понимаю…

— В данный момент наша оппозиция не ставит перед собой цели свергнуть монархию. Она готова пожертвовать королевой, но считает себя связанной конституцией.

— Но конституция больше не существует.

— Для оппозиции она еще существует.

— Ну и что же?

— Вы можете отказаться от трона сами, но не от имени ваших детей…

Она поняла, к чему клонит Вайатт, но ничем не выдала волнения.

— Продолжайте.

— Их придется оставить под стражей. Вы понимаете меня?

— Да.

— Значит, я могу предположить, что ваше отречение явилось бы просто жестом?

Королева промолчала.

Из специального сообщения Би-Би-Си для телевидения относительно бездомных жителей Лондона и о дворце:

«Люди, которых вы видите, находятся в бальном зале бывшего Букингемского дворца. Это часть тех, кто не имеет жилья и получит по две-три комнаты на семью в этом здании, насчитывающем шестьсот комнат. Из помещений дворца на склад вывезены все личные вещи, мебель, ковры, величественный полог над тронами. Пустота подчеркивает былое величие этих комнат. В углу находятся представители правительства Вайатта. Они руководят операцией «Вселение». Я спросил одного из них, что можно сделать с огромными помещениями.

— В городе, где испытывается такой голод в помещениях, это не проблема.

— Но ведь такие комнаты неудобны для размещения семей.

— Конечно нет. Вайатт и не собирался этого делать. Большой проблемой является устройство студентов. Три или четыре бывших апартамента будут переоборудованы в общежитие для двухсот — трехсот человек. В этой комнате хватит места для столовой на двести человек. В Зеленом и Голубом залах будут устроены помещения для занятий и отдыха.

Затем я поинтересовался мнением некоторых прибывших сюда семей. Вот, например, господин и госпожа Строун.

— Я узнал, что вы только что получили разрешение занять три комнаты.

— Да, в бывших помещениях для прислуги. У нас трое детей.

— Как вы относитесь к тому, что будете жить во дворце?

— Это просто мечта.

— Лучше, чем в общежитии?

— Я хотела сказать, что теперь снова буду вместе с мужем.

— Как долго вы жили в общежитии?

— Несколько месяцев. Муж заболел, мы задолжали за квартиру, и нам пришлось выехать. Кроме того, были жалобы относительно нашего маленького ребенка: говорили, что нас слишком много. Одним словом, пришлось уйти из общежития. Жизнь становилась все хуже и хуже. Несколько ночей мы провели на улице…

— А вас не беспокоит тот факт, что вы будете занимать помещения, принадлежавшие королеве?

— У нее есть коллекция картин стоимостью четыре миллиона. Она не будет голодать. И вот еще что — большинство из нас не такие лентяи, какими нас пытаются представить некоторые газеты. В нашей стране можно найти примеры трудной жизни, что бы там ни говорили политиканы.

— Итак, вы полагаете, что приход Вайатта к власти несет стране лучшую судьбу.

— Если бы этот человек завтра объявил войну, я, не задумываясь, поддержала бы его. Между прочим, когда мы участвовали в демонстрации перед зданием суда, к нам подошел офицер. Он был единственным человеком, обратившимся к нам, кроме репортеров. «Не всегда будет так», — сказал он. Потом дал некоторым из нас по монетке, чтобы мы купили детям конфет.

— И вы думаете, что это был Вайатт?

— Можете считать как угодно».

Из сообщения политического обозревателя «Таймс» от 3 ноября: