Человек, который похитил королеву и распустил парламент

— То, что я могу знать или не знать, к делу не относится. Для меня важно установить со всей очевидностью, что вы действовали добровольно, по своему желанию и в обстановке, которая предоставляла вам свободу выбора. Учитывая упомянутые обстоятельства, смешно говорить о выполнении приказов. Расскажите, пожалуйста, суду о том, как вы были вовлечены в события двадцать третьего числа.

Джексон, по-видимому, не услышал вопроса. Он устремил свой взгляд на огромный сводчатый потолок и на барельефы из ангелочков… Или, возможно, его совсем не интересовало происходящее. Прокурор повторил свой вопрос.

— Как был вовлечен? — переспросил Джексон. — Главным образом через дискуссионные группы.

— Дискуссионные группы? В армии?

— Да, это обычная практика. Офицеры часто беседуют с солдатами, проводят с ними свободное время.

— Офицеры или солдаты?

— И те и другие, если хотите.

— И какие же вопросы обсуждаются в таких беседах?

— История полка. Собственно говоря, по этому предмету нам читали лекции… Древняя и современная стратегия и тому подобное.

— Политические вопросы тоже обсуждали?

— Естественно.

— Надо полагать, дискуссии на эту тему организовывал Вайатт?

— Да, капитан Вайатт.

— Подрывной характер проповедей, по-видимому, требовал от Вайатта известной осторожности в этих беседах, не так ли?

— Он не скрывал своих убеждений.

— А не рискованно ли это было?

— Может быть, и рискованно, но это уж его дело. Капитан знал, что делал.

— Итак, Вайатт избрал своим предметом политику и рассказывал о своих взглядах всем без исключения?

— Капитан говорил о текущих событиях, а обсуждая их, невозможно не говорить о политике, так ведь? Я хочу сказать, что они охватывают многое.

Прокурор усмехнулся вслед за судьями, чтобы показать, что он тоже человек. Допрашиваемый солдат обнаруживал признаки образованности, явно не соответствующие его званию и бывшей профессии.

— Итак, Джексон, — продолжал прокурор, — поговорим об этих дискуссиях…

Это было неплохое время. Они собирались один или два раза в неделю, во второй половине дня, в комнате отдыха военно-торговой службы ВМС, сухопутных войск и ВВС. Большей частью беседы носили общий характер. Беседовали на такие темы, как «Прорыв наших войск под Эль-Аламейном», «Война в джунглях Бирмы» и тому подобное. Типичные военные темы. Большинство солдат, по крайней мере внешне, проявляли интерес к беседам, некоторые из них даже делали заметки в своих тетрадях, но часто их записи почему-то напоминали скорее обнаженных женщин, чем тактические схемы, которые рисовали на доске.

Вайатт проводил эти беседы с явным удовольствием. Он решительно входил в комнату, сопровождаемый Дженнингсом, который щеголевато становился по стойке «смирно» и оставался в таком положении в течение всего собеседования. Свои речи капитан произносил, находясь в постоянном движении. Он размеренными шагами ходил по комнате, не останавливая ни на ком своего взгляда, но в то же время внимательно наблюдая за каждым слушателем и оставаясь отделенным от них какой-то невидимой преградой. Солдаты невольно вынуждены были смотреть, как он без устали расхаживал по комнате, словно рисуя на полу невидимый узор из следов. А из его уст тем временем лились слова, слова, идеи — жестокие, новые, революционные. Солдаты вынуждены были слушать его, потому что они следили за его движениями, а слушая, вынуждены были и думать.

— Я полагаю, сегодня было бы полезно, — начинал Вайатт, — остановиться на той роли, которую играет классовое различие в обществе, претендующем на изжитие этого понятия, в то время как на самом деле такое различие существует и частные лица извлекают из него пользу с таким же чувством стыдливого удовлетворения, с каким юноши получают удовлетворение, занимаясь онанизмом.

Один или два новобранца заметно краснели, но зато Вайатт уже завоевывал стопроцентное внимание аудитории.

— Итак, — продолжал он, — я заявляю, что классовое различие никогда еще не было столь большим, как в настоящее время. Есть ли желающие возразить мне?

Несколько солдат улыбались и смотрели на капрала Данвуда — «казарменного адвоката», ветерана Нормандии, Кореи, участника многих соревнований по боксу в казарме и в округе. Он был давнишним партнером Вайатта по тренировке в спортивном зале. Капрал выдвинул свою большую челюсть вперед, и слушатели, предвкушая удовольствие, откинулись на спинки стульев. Как и всегда, Данвуд заговорил с поразительной уверенностью в себе:

— Да, сэр. Это различие, как и птица дронт, не существует. У нас есть правительство, которое намерено решительно покончить с такого рода вещами. К тому же и общественное мнение в нашей стране категорически против классового различия. Сейчас у нас куда больше равных возможностей, чем тогда, когда я был мальчишкой.

Данвуд осмотрелся: ни один человек не возражал. Наоборот, слабые возгласы одобрения. Самодовольно улыбнувшись, с еще большей уверенностью, но в очень сдержанных тонах он продолжал: