Человек, который похитил королеву и распустил парламент

Следующие кадры телевизионных новостей были самой настоящей издевкой. Они рассказывали о действиях войск ООН в Родезии: печальные лица белых и улыбающиеся лица африканцев, приветствующих у границы освободителей — англичан. Однако теперь все это утратило смысл. Режим Вайатта пал, и это было главное…

Свет прожекторов придал площади внушительный вид. Повсюду журналисты и кинокорреспонденты. Напряжение росло. Собравшиеся, в том числе и представители дипломатического корпуса, ждали, когда откроется скромная дверь… Вдруг в напоенном влагой воздухе страстно прозвучали королевские фанфары. Телевизионные камеры крупным планом показали строгие очертания Тауэра, у крыльца которого стояли восемь фанфаристов, рассеивая в наступивших сумерках звуки добрых пожеланий.

— Отсюда, где я нахожусь, открывается необыкновенный вид. Подразделение дворцовой кавалерии двигается к назначенному ему месту на площади. Лейб-гвардейцы в пурпурных мундирах выстроились в линию на всем протяжении от выхода из здания до машины, в которой королевская семья отправится в свою временную резиденцию. Королева и ее близкие свободны. Их провожает вся лондонская знать, которая пришла сюда, чтобы засвидетельствовать королеве свою преданность и уважение. Я вижу лорда-канцлера, лорда — хранителя печати, лорда — мэра Лондона, архиепископа Кентерберийского. Все они в своих придворных одеяниях. Зрелище поистине великолепное.

— А теперь… Как только утихли последние отзвуки фанфар, дверь здания, где королева находилась в качестве заложницы, резко открывается. Королева в легком коричневом плаще и синей шляпке выходит из здания. Разрешает фотографам снимать себя. Она кажется маленькой, очень бледна, но вид у нее королевский… «Боже! Спаси королеву!» — кричит кто-то, и мощное «ура» несется над площадью. Королева улыбается, оборачивается к членам своей семьи. Его королевское высочество разговаривает с кем-то. Мне кажется, это… Да, это Ригли, премьер-министр. Он подходит к королеве, говорит что-то, но она, по-видимому, не понимает его…

Милли Лейвери с большим интересом смотрела телевизионную передачу и думала о том, как приятно снова видеть королеву, участвующей в какой-то церемонии вне дворца. Милли смотрела передачу не с самого начала и решила, что идет репортаж об открытии королевой какого-то нового сооружения, Милли не оставляли мысли

о Фреде. Он куда-то поспешно ушел и не сказал, когда вернется. Видимо, причиной явилось что-то, связанное с новой работой…

— Хелло, Джон.

«Джоном» Керли называл любого. «Ну как, Джон?» — говорил он перед тем, как нанести удар кулаком в лицо. Обычно Керли пользовался специальными перчатками, чтобы не оставлять рубцов на коже жертвы.

— Сожалею, что пришлось вытащить тебя из дому, Джон, но у нас срочное дело, и ты нам нужен.

Керли положил перед собой на стол сверток, больший по размерам, чем в первый раз.

— Вторая половина, Джон, и даже больше. — Наблюдая за Лейвери, Керли улыбнулся, подобно ученому, только что завершившему опыт над крысой. — Все будет твое, когда выполнишь работу, Джон.

Лейвери бросил на Лингфилда покорный взгляд.

— Ну как? — снова спросил Керли. Лейвери только кивнул в знак согласия.

— Будет не труднее, чем убить собаку. За это дадут не больше трех месяцев тюрьмы.

— Три месяца! — Хорошего настроения у Лейвери как не бывало, но он сдержался и только своим видом дал понять, что недоволен.

— Это проформа. — Керли был краток в пояснениях. Строго говоря, с его точки зрения, такие, как Лейвери, и этого не заслуживали.

— Но почему?

— Это должно произойти среди бела дня. Там будут корреспонденты, может быть, и сам шеф пожалует. Всем интересно посмотреть на такое зрелище. — Керли бросил фотоснимок через стол к Лейвери. — Видишь знак «х»?

Лейвери посмотрел на снимок и кивнул.

— Вот здесь будешь находиться ты. А теперь видишь знак «у»?

Лейвери снова кивнул.

— Здесь будет он. Ровно в восемь он пройдет через ворота к полицейской машине, которая будет ждать его на другой стороне. Его поведут в наручниках двое наших, будь осторожен. Вообще наших там будет много. Ну а ты, ты будешь среди репортеров. Тебе нужно прорваться через заслон, наши парни для вида попытаются задержать тебя, но ведь нужно сделать всего три шага и стрелять, прямо в сердце. Бей наверняка… Надеюсь, ты понимаешь, что при таких обстоятельствах мы не можем позволить тебе скрыться?

— А вдруг вы…

— Перестань, Джон. Если сделаешь все как надо, можешь быть уверен, что не пострадаешь. Этот сверток будет ждать того дня, когда ты выйдешь из тюрьмы.

— А что мне говорить в суде?

— В суде? Об этом не беспокойся. Позже я тебе все скажу. А пока давай лучше порепетируем немного. Хорошо?

Лейвери согласился.

Лицо премьер-министра заполнило все телевизионные экраны страны. Создавалось впечатление, что он смотрит именно на вас. Но, конечно, таких, как вы, были миллионы. На самом деле он смотрел только на слепой глаз телевизионной камеры. Легкое покашливание, увлажненные глаза, решительный вид — все эти знакомые трюки были налицо, когда премьер объявил, что «настал счастливый момент для него и всей страны».