Человек, который продал Луну

Харриман сидел в кабинете Костера, сам Костер находился на поле. Диксону с Энтенсой тоже выделили комнату, а Лекруа, накаченный снотворным, все еще спал на кровати в жилых апартаментах Костера.

За дверью завозились, раздался крик. Харриман посмотрел в щелку:

– Если это очередной газетчик – не пускать! Отправьте его к Монтгомери, чтоб не путался тут. Капитан Лекруа не дает интервью без моего разрешения.

– Делос, это я.

– А, входи, Джордж. Газетчики одолели…

Войдя, Стронг подал Харриману большую, тяжелую сумку.

– Вот.

– Что это?

– Конверты со спецгашением для филателистов. Ты, наверно, забыл. А ведь это – полмиллиона. Если б я не нашел их в твоем платяном шкафу, у нас были бы неприятности.

Харриман изобразил улыбку:

– Да ты просто молодчина, Джордж?

– Может, мне самому отнести их на корабль? – озабоченно спросил Стронг.

– А? Нет-нет. Лес отнесет. – Харриман поглядел на часы. – Пора его будить. О конвертах я позабочусь. – Взяв сумку, он добавил: – Ты пока не входи. На поле сможешь попрощаться.

Харриман прошел в другую дверь, запер ее за собой, подождал, пока сестра сделает пилоту инъекцию нейтрализующего стимулятора, а потом отослал ее. Когда он повернулся, пилот уже сидел в постели, протирая глаза.

– Как чувствуешь себя, Лес?

– Отлично. Что ж, пора.

– Верно. Мы все от нетерпения землю носом роем. Слушай сюда. Сейчас тебе надо выйти и хоть минуты две побыть на глазах у публики. Все готово, однако мне еще нужно тебе кое-что сказать.

– Слушаю.

– Видишь эту сумку?

Харриман наскоро объяснил, что находится в сумке. Лекруа испугался:

– Делос, я не могу ее взять! Все до унции рассчитано!

– Никто тебя и не заставляет. Они же тянут шестьдесят фунтов как минимум! Я просто про них забыл. Мы вот что сделаем: пока что я их тут спрячу… – Харриман засунул сумку в платяной шкаф. – А когда ты приземлишься, я уже тут как тут! Дальше – маленький фокус – ловкость рук и никакого мошенничества – и ты выносишь их из корабля.

– Делос, ты меня огорчаешь, – печально покачал головой Лекруа. – Ладно, не время спорить.

– Это хорошо. Иначе меня определенно посадили бы – из-за каких-то дрянных полмиллиона… Мы уже истратили эти деньги. И вообще, это неважно. Никто, кроме нас с тобой, об этом не узнает, а филателисты за свои денежки получат приличный товар.

Харриман воззрился на молодого человека так, будто одобрение его всерьез заботило.

– Ладно, ладно, – ответил Лекруа, – сейчас не до филателистов. Идем.

– Еще одно. – С этими словами Харриман вынул из кармана небольшой мешочек.

– Вот это возьмешь с собой – вес уже учтен, я проследил. Теперь – о том, что с этим делать.

Харриман дал пилоту серьезную и очень подробную инструкцию. Тот задумался.

– Я все правильно понял? Сначала надо дать это обнаружить, а потом рассказать правду, как все было?

– Точно.

– Хорошо. – Лекруа сунул мешочек в карман комбинезона. – Идем на поле. До старта двадцать одна минута.

Стронг присоединился к Харриману в бункере управления. Лекруа был уже на борту.

– Конверты на корабле? – озабоченно спросил он. – У Лекруа в руках ничего не было.

– На корабле, на корабле, – ответил Харриман. – Я их раньше отправил. Садись-ка лучше на место – уже сигнальная ракета была.

Диксон, Энтенса, губернатор Колорадо, вице-президент Соединенных Штатов и еще дюжина особо важных персон уже сидели за стереотрубами, установленными над постом управления в амбразурах галереи. Взобравшись по трапу, Стронг и Харриман заняли два оставшихся места.

Харримана бросило в пот, он почувствовал, что дрожит. В стереотрубу был виден корабль; снизу слышался возбужденный голос Костера, принимавшего рапорты со стартовых постов. Рядом на малой громкости работал приемник: ведущий последних известий давал отчет о происходящем. А сам Харриман был… ну, вроде как адмиралом, что ли – и теперь ему оставалось только ждать, смотреть и молиться.

В небо взвилась вторая ракета, рассыпавшись на красные и зеленые огоньки. Пять минут.

Секунды тянулись, как часы. За две минуты до старта Харриман понял, что просто не в силах наблюдать сквозь узкую амбразуру. Ему нужно быть на поле, он должен участвовать в старте сам. Спустившись по трапу, он поспешил к выходу из бункера. Костер удивленно оглянулся, но не стал его останавливать: что бы ни случилось, он не мог оставить свой пост. Отстранив локтем охранника, Харриман вышел наружу.

На востоке, подобно башне, вздымался к небу корабль. Его стройный, пирамидальный силуэт чернел на фоне полной Луны. Корабль ждал. Ждал…

Что же случилось? Когда Харриман выходил, оставалось меньше двух минут, это точно. Ракета все еще стояла – темная, тихая, неподвижная… Ни звука – только неподалеку воет сирена, предупреждающая зрителей за изгородью. Сердце у Харримана замерло, в горле пересохло. Что-то случилось! Провал… С крыши бункера взвилась еще одна ракета. Тут же у основания корабля появился язык пламени.