Человек, который съел «Боинг-747»

Мучившее Джей-Джея беспокойство по поводу перспектив мирового рекорда Уолли Чабба на какое-то время отступило под натиском положительных эмоций, которые он испытывал, наблюдая, как отмечают государственный праздник в маленьком провинциальном городке в самом сердце Америки. Благостные впечатления подкреплялись и приятными вкусовыми ощущениями: Джей-Джей, забывшись, как ребенок, уплетал за обе щеки сладкий попкорн. Он вспоминал, как испытывал примерно те же чувства, когда еще ребенком наблюдал за парадом в родном Огайо. Скромное празднование казалось ему тогда сказочным по своей роскоши карнавалом. Впрочем, Джей-Джей прекрасно понимал, что подобные приступы ностальгии обычно бывают кратковременными. Сам он уже не мог представить себя живущим в маленьком городке. Ему как воздух нужен был Манхэттен, ставший для него почти родным: повышенная концентрация монооксида углерода в воздухе, глубокие каньоны, образованные отвесными обрывами уходящих ввысь небоскребов, и, само собой, энергетический эффект присутствия полутора миллиона человек, живущих буквально на головах друг у друга.

— На танцы сегодня пойдешь? — спросил его Райти.

— Какие танцы? Мне никто ничего не говорил.

— Сегодня вечером собираемся в «Лосях». Это буквально за углом, один квартал пройти. Приходи, будешь моим гостем.

— Да я, вообще-то, не танцую…

— Разве в этом дело, — отмахнулся Райти. — Приходи, и все. Весело будет. А главное… — Он сделал многозначительную паузу и, понизив голос, добавил: — Она там тоже будет. — С этими словами Райти ткнул указательным пальцем в сторону противоположного тротуара.

«Ну и ну, — подумал Джей-Джей, — как же я ее не заметил?» Там, у самого края проезжей части, вооруженная своим видавшим виды фотоаппаратом, действительно стояла Вилла. Ее празднично-рабочее одеяние состояло из шортов и футболки, а роскошные волосы были аккуратно убраны. В таком виде Вилле было удобнее выполнять работу фотокорреспондента.

У Джей-Джея екнуло сердце: он понял, что с ним случилось нечто непредвиденное. Как это произошло, оставалось для него непостижимым, но он вдруг почувствовал себя так, словно знает эту женщину уже давно и будет рядом с нею еще очень-очень долго.

_____

— Ну, что ты там копаешься? — воскликнула Вилла. — Опять из-за тебя опоздаем.

Роза заставила себя оторваться от старенькой зингеровской швейной машинки. Вокруг нее лежали груды отрезов и просто кусков ярких тканей и пачки выкроек «Баттерик».

— Не терпится с ним повидаться?

— С кем?

— Слушай, кого ты хочешь обмануть? — с усмешкой произнесла Роза. — Вот скажи, когда ты в последний раз надевала бусы? Причем не просто надевала, а перемерила все, какие у тебя есть.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — отмахнулась от подруги Вилла и вылила остатки вина из бутылки в свой бокал. — Хватит болтать. Давай собираться, — добавила она.

Роза вновь склонилась над машинкой, не глядя нажала на педаль, регулирующую скорость привода, и легким движением подвела неподшитый подол платья к скачущей иголке с ниткой. Эта старая швейная машинка многое повидала на своем веку: она прошлась своим зигзагом по бесконечным милям шифона и шелка, ситца и крепа, тафты и габардина. На ней шили платья и костюмы для праздников, вечеринок и танцев несколько поколений жителей графства Накелс.

Сегодня Роза вновь пустила в ход старое и проверенное оружие: тонкий шелк легко скользил по полированной стальной пластине с прорезью для иглы. Можно было бы подшить платье и вручную, но времени уже не оставалось. Вилла все время подгоняла подругу и при этом не переставала вертеться перед зеркалом. Да уж, сколько лет прошло с тех пор, когда они были вынуждены подкладывать под платье подушечки, чтобы придать груди дополнительный объем! Сколько лет их уже никто не заставлял носить подростковую ортопедическую обувь, да и платья они теперь могли покупать, шить и надевать такие, которые им самим нравились, а не те, что выбирали за них родители. Шить обе подруги умели: когда-то давно они вдвоем ходили на курсы кройки и шитья, а потом постоянно практиковались в этом искусстве. Даже в таком безэмоциональном занятии, как шитье, проявлялась разница в характерах Виллы и Розы. Вилла всегда была более импульсивной и творческой натурой. Она смело экспериментировала с покроем и цветовой гаммой, лихо, порой рискованно комбинировала разные ткани и фурнитуру, никакие каноны и правила ей были не писаны. Роза же всегда отличалась терпением, настойчивостью и способностью методично выполнять любые, самые мудреные инструкции от первого до последнего пункта. Ее платья всегда получались несколько консервативными, но сшиты были при этом идеально ровно, как на лучшей швейной фабрике.

— Сыграем в «веришь — не веришь», — ни с того ни с сего предложила Роза, подмигнув Вилле.

— Да тебе сколько лет? Что за детство? — отозвалась та.

— Ну и что? Давай сыграем, как раньше. Только чур — отвечать честно.

— Ну ладно, — сказала Вилла и, видимо, для храбрости сделала большой глоток вина.