Человек, который убил Гитлера

Три штурмовика быстро распахнули дверцы автомобиля и, выскочив еще на ходу, взбежали по ступенькам лестницы не оглядываясь. Это кошачье движение было изобретением Муссолини и имело целью защиту от возможных нападений злоумышленников.

Оно было также типичным для нацистов, которые всегда так торопились, точно кто-то гнался за ними по пятам.

Через минуту один из штурмовиков вернулся и кивнул Брауну. Тот вышел из машины, расправил затекшие члены и поднялся по широким ступенькам лестницы.

У сводчатой двери его встретил здоровый, краснолицый штурмовик, которого он раньше не встречал. Рука нациста поднялась в стереотипном приветствии:

— Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер! — пролаял Браун.

Дом, куда его привезли, был первым штабом нацистов. Гитлер получил его в подарок от своих богатых единомышленников.

В этом доме были намечены первые «чистки», были приговорены первые жертвы.

Штурмовик сказал Брауну:

— Добро пожаловать!

Добро пожаловать… Но куда? зачем?

Какая-то страшная тайна, пронизанная запахом смерти, наполняла весь этот дом.

Затем штурмовик ввел Брауна в комнату с мрачными, коричневыми стенами и низким бревенчатым потолком и указал ему за стол.

За другим столом, немного дальше, сидело около десятка других штурмовиков, но ни один из них не выказал никакого интереса к Брауну.

Они разговаривали между собой тихо, как заговорщики.

Северину Брауну показалось вдруг, что стены надвигаются на него и вот-вот раздавят.

Здесь было так пусто, несмотря на многолюдность, так холодно!

Даже стыдливый луч света, проникавший через окно в сердце этого мрачного дома, казался холодным.

Вошел слуга с несколькими бутылками пива. На столе зазвенели кружки.

Северин Браун отпил глоток, чтобы утолить жажду, и был доволен, когда штурмовик, отерев усы, встал со стула.

— Автомобиль ожидает вас, — сказал он.

— Автомобиль? — эхом откликнулся Браун.

— Да, — ответил штурмовик. — Вам ведь надо ехать дальше!

У него не хватило мужества спросить, куда именно.

Молча прошел он через распахнувшиеся перед ним двери, так же молча вошел в машину и занял свое место. Сейчас же рядом с ним прыгнули в машину конвоиры и «мерседес» с воем полетел дальше.

Мчались сначала по главным улицам, потом мимо церкви Богоматери с ее круглыми башнями, через средневековую площадь Марии. Затем повернули в узкую боковую улочку, задержались на момент перед пивной, в которой пятнадцать лет тому назад Адольф Гитлер замыслил свой кровавый путч.

Чернорубашечники сорвали шапки и с какой-то особой теплотой произнесли «Хайль».

Северин Браун также отсалютовал.

Главный герой этого путча был в его представлении далеко не героем: перед взором Брауна встал человек с дикими, испуганными глазами, со смешными маленькими усиками, согнувшийся в три погибели и бежавший по этим самым улицам с рукой, простреленной пулей.

Пуля в руке Гитлера!

— Боже мой, — подумал Браун, — почему она не попала ему в голову?

Рессоры мягко подпрыгнули еще несколько раз и скоро старый Мюнхен остался позади.

В течение остального дня перед путниками бесконечно развертывалась скучная белая дорога.

Час за часом выливалась из-под поющих шин длинная бетонная полоса.

Обогнули Нюренберг, где каждый год устраивался нацистский конгресс.

Когда-то в молодости доктор Мюллер был в этом городе. Он посетил старинный замок и видел страшные орудия пытки, которыми тот славился.

Но нацисты перещеголяли предков: они могли их поучить своему искусству.

Дальше по автостраде, через шелестящий, зеленый Франконский лес. Здесь дорога шла так высоко, что с нее были видны крыши домов Грейца, Шлейца и Геры, расстилавшихся внизу.

Наконец, к закату, горы стали сменяться равниной и вечером перед путниками засверкали вдали в тумане огни большого города.

Северин Браун знал, что это Берлин. Он знал, что его привезут сюда, когда они проезжали еще мимо других городов.

Орангенбург остался далеко позади — значит, его везут не в концентрационный лагерь. Оставался только один пункт назначения, «Берлин», но зачем его решили привезти сюда — было загадкой, которую Северин Браун не мог разрешить.

Было уже темно, когда «мерседес», пролетев по Авиевой дороге, проскочил через восточные ворота столицы и оттуда помчался по Принц-Регент-штрассе к центру города.

Тут шофер остановился перед высоким зданием из красного кирпича.

Теперь чернорубашечники держались уже иначе. В них как произошла какая-то перемена, их речи стали звучать воинственнее, в манерах стало больше наглости, в глазах появилось выражение власти. Чувствовалось, что они здесь у себя дома.

Северину Брауну стало вдруг страшно.

Здесь пульс нацизма бился со всей своей силой.

Штурмовики провели своего гостя во внутрь дома и, не задерживаясь в слабо освещенном вестибюле, поднялись по витой каменной лестнице во второй этаж.

Затем, через скрипящую дверь с левой стороны лестницы, они вошли в узкий коридор и остановились посредине.

— Вот ваша комната! — сказал один из конвоиров, показывая на комнату направо.

— Простите, — спросил Браун, не будучи уже в силах сдержать своего беспокойства. — Не будете ли вы так добры сообщить мне, почему я здесь?