Человек, который украл всё (СИ)

- Ваша светлость, вы признаёте обвинения свидетеля Энмора Кровеглазого? - громче повторил судья. Ропот в зале всё нарастал; с дальних рядов волнами налетал смех, он делался всё смелее, всё громче... Сквозь какую-то пелену до графа Ласталя долетел голос глашатая: он кричал в раскрытое окно о его болезни, о том, за что его называют Пудреным лордом... Он закрыл глаза, губы его задрожали, с обмякшего лица хлопьями сыпалась пудра. Глядя на это, Энмор внезапно ощутил жгучий стыд, азарт слетел с него и душу охватил ужас перед собственной жестокостью. В этот момент Энмор не думал о том, что граф Эрметилнский совсем недавно обрёк графа Нодера на такой же позор и такие же мучения, более того - обрёк его на смерть; он был способен думать только о том, что только что опозорил человека, который ему, Энмору, ничего не сделал. Не в первый раз в жизни Энмор пожалел о том, что он не умеет лгать.

- Думаю, мастер Энмор, вы можете идти на своё место, - дружелюбно сказал судья. Энмор покинул кафедру и вернулся на скамейку свидетелей защиты. Каждый шаг давался ему с трудом, будто к ногам привязали тяжеленные морские якоря.

Шум в зале всё возрастал. Когда Энмор вернулся на своё место, он уже достиг апогея. Даже прокурор, и тот выглядел взволнованным. Он пристально посмотрел на своего третьего свидетеля - графа Эрметилнского - но тут же убедился, что граф не в состоянии давать показания. Кориэль был уверен, что тут-то прокурор и вызовет Кинна, но в тот день старшему сыну графа Нодера было не суждено высказаться. Королю очень не понравилось, что он только что услышал. Он поднялся на ноги и прогремел:

- Граф Ласталь Эрметилнский, я призываю вас к ответу!

Ласталь с трудом, на негнущихся ногах, вышел было к кафедре, но тут же бухнулся на колени.

- Умоляю! - закричал он, ударяя себя в грудь пухлыми кулаками. - Простите меня, Ваше Величество!.. Это всё Рудвиан! Он подговорил меня! Он хотел подговорить и Лиогара Нодера, но тот отказался!.. Прошу вас, Ваше Величество, я не хотел участвовать в мятеже! Я лишь хотел купить лекарство! Я не собирался воевать против короны, наоборот, я отговаривал графа Шегонского, клянусь...

- Трус! - выкрикнул граф Рудвиан, в гневе так стиснув свою шляпу, что разорвал мягкий фетр надвое. - Презренный трус!..

В этот момент Энмор и понял, что для заговорщиков всё кончено. Волнение зала переросло в настоящую бурю: кто-то разговаривал во весь голос, кто-то хохотал, кто-то гневно ругал бывших свидетелей обвинения, кто-то неистово аплодировал Пеллу, Кориэлю, Лементи и Энмору. Судье пришлось не менее двадцати раз ударить полотком, прежде чем в зале стало достаточно тихо для того, чтобы все могли услышать два королевских приказа. Первый - об освобождении обвиняемого. Второй - о взятии под стражу графа Шегонского, графа Эрметилнского, королевского казначея и Кинна Нодера.

Худенький человечек обернулся к толпе и прокричал:

- Помилован!.. Освобождён в зале суда!..

В голосе его звучало ликование, и таким же ликованием ответили столпившиеся на площади люди. Энмор задумался: а стали бы они радоваться, если бы решение суда было иным?.. Самое плохое, что, наверное, стали бы - ведь в любом случае приговор вынес бы сам король, а громогласно выражать своё неудовольствие по поводу королевского решения не очень-то благоразумно. Но он тут же прекратил об этом думать. К чёрту грустные мысли! Настало время радоваться победе.

Стражники сняли с графа Нодера цепи. Куда девалось их недавнее равнодушие - надо было видеть почтение, с которым они отворяли решётку и склонялись в поклоне перед вышедшим на свободу узником!.. Но граф Нодер даже не смотрел на них. Быстрым шагом он двинулся к скамейке защиты, где навстречу ему уже вскочил дрожащий, онемевший, сам не свой от счастья Кориэль. Энмор почувствовал, как улыбка растягивает его рот почти до ушей. От радости он едва не рассмеялся... но тут что-то словно кольнуло его в бок.

Молодой волшебник много раз бывал в опасности, не раз и не два ему грозила смерть в опасных переделках, и сейчас выработанное за последние годы чутью подсказало ему: 'Тревога! Берегись!'

Он обернулся к арестованным заговорщикам. Рудвиан гордо вскинул голову, глаза его сверкали, губы приоткрылись, обнажая оскаленные от злости зубы... Ласталь совсем сник, недоумевающе глядя на свои руки и, очевидно, представляющего тяжёлые оковы вместо бархатных перчаток... Казначей трясся как в лихорадке, беспрестанно кидая умоляющие взгляды на короля... Кинн...