Человек, который упал на Землю

Ньютон улыбнулся ему — не машинально, но искренне забавляясь.

— Я наводил справки.

Брайс сделал глоток побольше.

— По поводу чего? Моей благонадёжности?

— Что вы… Простое любопытство. — Ньютон секунду помолчал, а затем спросил: — Зачем вам понадобилось работать над бомбой?

Брайс на минуту задумался. Исповедоваться марсианину в баре — до чего смешная ситуация. Но, возможно, это было как раз то, что нужно.

— Сначала я не знал, что это будет бомба, — сказал он. — К тому же, в то время я верил в чистую науку. Достичь звёзд… Секреты атома… Наша единственная надежда в мире хаоса… — Он допил свой мартини.

— И вы больше в это не верите?

— Нет.

Музыка в соседней комнате сменилась неуловимо знакомым мадригалом. Изящная мелодия развивалась замысловато, хотя старинная полифоническая музыка всегда производила на Брайса ложное впечатление наивности. Но было ли оно ложным? Разве наряду с утончённым искусством не существовало наивное искусство? А также продажное искусство? И разве это не верно в отношении науки? Может ли химия быть более продажной, чем ботаника? Нет, вздор. В науке есть какая-то польза, цель…

— Думаю, я тоже нет, — сказал Ньютон.

— Закажу-ка я ещё мартини, — сказал Брайс. Старый добрый, бесспорно продажный мартини. В голове у него всплыли слова: «О вы, маловерные!» Он рассмеялся своим мыслям и взглянул на Ньютона. Тот пил свою воду, сидя с прямой спиной.

На этот раз мартини уже не так обжёг горло, и Брайс заказал ещё стакан. В конце концов, платит торговец химическим оружием. Или налогоплательщики? Это как посмотреть. Брайс пожал плечами. Как бы то ни было, каждый заплатит за всё. Марс и Массачусетс — всем и повсюду придётся платить.

— Вернёмся в другую комнату, — предложил Брайс. Взяв очередной стакан мартини, он аккуратно отпил из него, стараясь не разлить. Его взгляд упал на манжеты рубашки, целиком показавшиеся из-под рукавов его пиджака, словно широкие потёртые наручники.

Когда они подошли к двери в большую комнату, путь им преградил низенький коренастый человек, который что-то вещал с оживлением подвыпившего. Брайс спешно отвернулся, надеясь, что этот человек его не узнает. Это был Уолтер Канутти из Университета Пендли в Айове.

— Брайс! — воскликнул Канутти. — Будь я проклят! Натан Брайс!

— Здравствуйте, профессор Канутти. — Брайс неловко переложил стакан с мартини в левую руку, и они обменялись рукопожатием. Лицо Канутти пылало — очевидно, он был уже хорошо навеселе. На нём был зелёный шёлковый пиджак и кремовая рубашка со скромными оборками на воротнике. Этот наряд был для него уж слишком юношеским. Если не обращать внимания на его розовые пухлые щёки, он походил на манекенщика с обложки журнала мужской моды. Брайс постарался скрыть отвращение в голосе.

— Приятно видеть вас снова!

Канутти вопросительно посмотрел на Ньютона, и Брайсу ничего не оставалось, как представить их друг другу. Он запутался в именах и разозлился на себя за неуклюжесть.

На Канутти имя Ньютона произвело ещё большее впечатление, чем на Бенедикта. Он потряс руку Ньютона обеими руками, говоря при этом:

— Да! Да, конечно! «Всемирная корпорация»! Крупнейшая со времён «Дженерал динамике»! — Он так льстил, будто надеялся на выгодный исследовательский контракт для Пендли. Для Брайса всегда было кошмаром видеть, как профессора пресмыкаются перед бизнесменами — теми самыми людьми, которых они высмеивают в приватных беседах, — всякий раз, когда на горизонте замаячит исследовательский контракт.

Ньютон в ответ что-то пробормотал и улыбнулся, и, в конце концов, Канутти отпустил его руку, сделал попытку по-мальчишески усмехнуться, и сказал:

— Ну! — Он закинул руку на плечо Брайса. — Да, много воды утекло, Нэйт. — Внезапно его осенила какая-то мысль, и Брайс внутренне содрогнулся от дурного предчувствия. Канутти посмотрел сначала на Брайса, потом на Ньютона, и вопросил: — Что, Нэйт, ты работаешь на «Всемирную корпорацию»?

Брайс ничего не ответил, заранее зная, что за этим последует.

За него ответил Ньютон:

— Доктор Брайс с нами уже больше года.

— Ну, будь я… — Лицо Канутти над оборчатым воротником стало пунцовым. — Будь я проклят! Работает на «Всемирную корпорацию»! — Выражение неудержимого веселья разлилось по его полнощёкому лицу, и Брайс, допив мартини залпом, почувствовал, что готов припечатать это лицо каблуком. Усмешка перешла в хихиканье, а затем Канутти повернулся к Ньютону и заявил: — Ой, как же это забавно! Я просто должен вам об этом рассказать, мистер Ньютон. — Он снова захихикал. — Нэйт не обидится, я уверен, ведь это дело прошлое. Но знаете, мистер Ньютон, когда Нэйт уходил от нас, из Пендли, он чуть голову себе не сломал над теми штуками, которые он, наверное, теперь помогает вам делать во «Всемирной корпорации».

— Вот как? — отозвался Ньютон, чтобы заполнить паузу.

— Но соль вот в чём. — Канутти неуклюже вытянул руку и положил её на плечо Брайса. Брайс почувствовал, что готов её отгрызть, но как заворожённый внимал тому, что, как он знал, за этим последует.