Человек, который упал на Землю

― Мы могли бы называть это так, как только что назвали вы ― манипуляция, или руководство. Но это не сработает. Не сработает вовсе. Скорее вы взорвёте ваш мир, или обнаружите нас и начнёте охоту на ведьм ― мы ведь уязвимы. Даже если мы получим большую власть, мы не можем контролировать каждую случайность. Но мы можем снизить вероятность появления гитлеров и защитить ваши главные города от разрушения. И это, ― он пожал плечами, ― больше, чем можете сделать вы.

― И вы хотите сделать это только чтобы нам помочь? ― Брайс уловил в собственном голосе язвительную нотку и понадеялся, что Ньютон её не заметит.

Если Ньютон и обратил внимание, то не подал виду.

― Конечно, нет. Мы хотим спастись сами. Но, ― улыбнулся он, ― мы не желаем, чтобы индейцы спалили нашу резервацию, как только мы в ней обоснуемся.

― От чего вы спасаетесь?

― От вымирания. У нас почти не осталось воды, топлива, природных ресурсов. У нас есть солнечная энергия ― немного, ведь мы так далеко от Солнца, ― и у нас ещё сохранились большие запасы еды. Но и они истощаются. Нас осталось меньше трёхсот.

― Меньше трёхсот? Господи, да вы почти стёрли себя с лица земли!

― Что верно, то верно. Полагаю, если мы не придём, это скоро случится и с вами.

― Может быть, вам и стоит прийти, ― сказал Брайс. ― Может, и стоит. ― У него ком встал в горле. ― Но если что-нибудь… случиться с вами до того, как корабль будет построен? Ведь это будет конец?

― Да. Это будет конец.

― Не найдётся топлива для другого корабля?

― Нет.

― Тогда, ― сказал Брайс, ощутив прилив возбуждения, ― что может помешать мне остановить всё это ― это вторжение, или манипуляцию? Может быть, мне стоит вас убить? Вы очень слабы, я знаю. Думаю, у вас кости, как у птицы, судя по тому, что мне говорила Бетти Джо.

Лицо Ньютона оставалось совершенно невозмутимым.

― Вы хотите меня остановить? Вы совершенно правы ― вы можете свернуть мне шею как цыплёнку. Хотите? Теперь, когда вы знаете, что моё имя ― Румпельштильцхен, хотите ли вы выгнать меня из дворца?

― Я не знаю. ― Брайс опустил глаза.

Ньютон мягко произнёс:

― Румпельштильцхен превращал солому в золото.

Внезапно разгневавшись, Брайс поднял взгляд.

― Да. Но он пытался украсть у принцессы ребёнка.

― Конечно, пытался, ― сказал Ньютон. ― Но если бы он не перепрял солому в золото, принцесса умерла бы. И никакого ребёнка вообще бы не было.

― Ладно, ― ответил Брайс. ― Я не стану сворачивать вам шею, чтобы спасти мир.

― Знаете что? ― сказал Ньютон, ― Теперь я почти желаю, чтобы вы могли. Для меня всё стало бы гораздо проще. ― Он помолчал. ― Но вы не можете.

― Почему не могу?

― Думаете, отправляясь в ваш мир, я не подготовился к возможности разоблачения? Хотя я и не собирался никому рассказывать то, что рассказал вам. Но случилось уже столько всего, чего я никак не ожидал. ― Он снова опустил взгляд на руки, будто бы изучая свои ногти. ― Так или иначе, у меня есть оружие. Я всегда ношу его с собой.

― Антейское оружие?

― Да. Весьма эффективное. Вы не успеете даже пересечь комнату, чтобы добраться до моей кровати.

Брайс судорожно вздохнул.

― Как оно работает?

Ньютон ухмыльнулся.

― Разве конкуренты делятся своими секретами? ― парировал он. ― Не пора ли пустить его в ход?

То, как Ньютон это произнёс, ― не ирония, и не псевдо-зловещее выражение самого вопроса, но еле уловимая странность в его манере говорить, ― напомнило Брайсу о том, что всё-таки он имеет дело не с человеком. Искусный внешний налёт человечности, который Ньютон напускал на себя, вероятно, был всего лишь тем, чем и казался: очень тонким налётом. То, что за ним скрывалось, ― самая сущность Ньютона, его особенная антейская природа, ― скорее всего, было непостижимо не только для него, Брайса, но и ни для кого на Земле. То, как Ньютон чувствовал или думал на самом деле, по-видимому, было выше его понимания, совершенно ему недоступно.

― Каким бы ни было ваше оружие, ― произнёс Брайс более осторожно, ― я надеюсь, вам не придётся его применять. ― Затем он снова огляделся вокруг в этом просторном гостиничном номере, посмотрел на почти нетронутый поднос со спиртным и снова на Ньютона, полулежащего на кровати. ― Бог мой! ― сказал он. ― Невероятно ― сидеть в этой комнате и думать, что разговариваешь с инопланетянином.

― Да, ― отозвался Ньютон. ― Я как раз думал о том же. Знаете ли, я ведь тоже разговариваю с инопланетянином.

Брайс встал и потянулся. Затем он подошёл к окну, раздвинул шторы и посмотрел вниз, на улицу. Повсюду сияли автомобильные огни ― почти неподвижные. Огромный, ярко освещенный рекламный щит прямо напротив отеля изображал Санта Клауса, пьющего кока-колу. Грозди мерцающих ламп заставляли Санту подмигивать, а его напиток ― искриться. Где-то в отдалении куранты еле слышно наигрывали рождественский гимн «Придите к младенцу».

Брайс снова повернулся к Ньютону, который лежал всё в той же позе.

― Зачем вы рассказали? Вы были не обязаны.