Человек, личность, духовность

Основной антропософский закон - закон Штайнера - обладает культуротворческой тенденцией, ибо прямо разворачивается в культурный императив: создавать то, что обогащает других, и тем облагораживать себя. В фундаментальной работе "Философия свободы" (1894 г.), которую сам автор назвал "наихристианейшей из всех философий", Штайнер вознёс как бы расширенный панегирик этому антропософскому основоположению: "Если бы в человеческом существе не была заложена основа уживчивости, её нельзя было бы привить никакими внешними законами! Человеческие индивидуумы могут, сосуществуя, изживать себя только потому, что они одного духа. Свободный живёт в доверии к тому, что другой свободный принадлежит вместе с ним к одному духовному миру и сойдётся с ним в своих намерениях. Свободный не требует от своего ближнего никакого взаимного согласия, но он ждёт его, потому что оно заложено в человеческой природе. Тем самым имеется в виду не необходимость всякого рода внешних учреждений, а образ мыслей, душевный строй, при котором человек в своём самопереживании среди ценимых их собратьев в наибольшей степени отдаёт должное человеческому достоинству".

Закон Штейнера вызывает к жизни и такие вопросы, которые не предполагаются педагогической наукой Штайнера, но которые обеспечивают ему особую нишу в европейском мудрословии, как гениального мыслителя. Ни до, ни после Штайнера европейская философская мысль не видела цефалгии (головной боли) в проблеме генезиса и свойств человеческого общения, как философского феномена. Об этом Штайнер говорит в "Философии свободы", делая правильное человеческое общение условием свободы человеческой души, и хотя австрийский философ отнюдь не решил эту проблему, но его заслуга в том, что он поставил, сформулировал в самобытном виде апорию общения духов в качестве философемы философского познания.. Важно для сюжета данного изложения, что постижения Штайнера здесь развернулись в оригинальное экстатическое вдохновение, связанное с тем моментом, какое титаны европейской классической философии старались увести с аналитической авансцены познания. - с моментом самочинной человеческой индивидуальности, которое, как таковое, выделяет учение Штайнера из гуманистического цикла европейского философского гнозиса о человеке, придавая ему своеобразный антропософский блеск, и в то же время на глубинном уровне увязывая его с общеевропейским корнем.

В "Философии свободы" Штайнер проповедует: "Индивидуальное во мне не есть мой организм, с его влечениями и чувствованиями, но оно есть единый мир идей, вспыхивающих в этом организме. Мои влечения, инстинкты, страсти не обосновывают во мне ничего другого, кроме того, что я принадлежу к общему роду человек; То, что в этих влечениях, чувствованиях и страстях особым образом изживается нечто идеальное, это и обосновывает мою индивидуальность. В силу своих инстинктов и влечений я человек, двенадцать которых образуют дюжину, в силу особой формы идеи, посредством которой я - в этой дюжине - обозначаю себя как Я, я есмь индивидуум". Этому тезису "я есмь индивидуум" не придавалось в традиционном стане субстанционального значения ни в когнитивном, ни в онтологическом, ни, тем более, в концептуальном планах, а предусматривалась как акциденциальная, не влияющая на существо дела, даже как вредная эгоистическая интенция. Антропософский термин "я есмь индивидуум" имеет своё содержание исключительно в действии, через волевой акт, а мотивация волевого акта есть, по Штайнеру, не что иное, как ratio индивидуума, и по мере действия совершенствуется в "нравственные потребности". Как определяет Штайнер: "Такими потребностями являются: 1) возможно большее благо всего человечества исключительно ради самого этого блага; 2) культурный прогресс, или нравственное развитие человечества ко всё большему совершенству; 3) осуществление индивидуальных нравственных целей, постигнутых чисто интуитивным путём". В числе императивных положений, предписанных нравственными потребностями человеческой личности, у Штайнера значится и "нравственный принцип всеобщего блага". Штайнер вопрошает: "Можно ли рассматривать самого человека как нечто само по себе целое, если он вырастает из некого целого и становится членом некоего целого?". Это обращение суть не что иное, как антропософская презентация Штейнера концепции человека как члена человечества.