Человек на дороге

Но вот он здесь — скованный цепями, в тесном зале без окон. Стены камер были сделаны из массивных темных камней, чтобы даже самый сильный из заключенных не смог пробить их. С одной стороны располагался странной формы очаг, в котором потрескивало пламя — единственный источник света; Кирин догадывался, что огонь в темнице нужен далеко не ради тепла. С другой стороны, напротив очага, были размешаны на стене инструменты. Судя по их состоянию, они использовались часто…

Двинуться Кирин не мог, освободиться — тоже, ему оставалось только ждать. Долго его одиночество не продлилось: укрепленная дверь открылась, впуская в камеру неожиданного гостя. Кирин предполагал, что когда он проснется, к нему позовут Таниса, но нет. В подземелье пожаловал сам император.

Они с Камитом встречались раньше, мельком, на одном из торжественных приемов. Это было много лет назад, и тогда Кирин и представить не мог, что рослый воин с благородным лицом и седыми волосами однажды погрузит его страну в ночной кошмар. Но те дни не имели значения. Теперь Камит стал для него одним из воплощений всего, что пошло в его жизни не так. Кирин инстинктивно рванулся вперед, но цепи держали крепко.

— Надо же, — удивленно приподнял брови Камит. — Не ожидал такого от третьего принца. От тебя, Кирин! Я помню, кем ты был. То, что я вижу сейчас… Это воля богов, не иначе.

Он обращался к принцу ровно, без ненависти, да и в его глазах Кирин не видел того презрения, которое принято испытывать к поверженному врагу. Это сбивало с толку. За время своих скитаний он привык воспринимать Камита как безумца, нарушившего все клятвы и отнявшего тысячи жизней ради собственных амбиций.

Но человек, который стоял перед ним сейчас, не был сумасшедшим. Он выглядел бесконечно уставшим — и подавленным. Он, новый хозяин страны, был в шаге от того, чтобы сломаться! Кирин почувствовал, как его гнев ненадолго сменяет изумление.

— Зачем пришел? — мрачно поинтересовался принц.

— Скоро сюда явится Танис. Не думаю, что после встречи с ним ты будешь настроен на беседы. Возможно, ты вообще не выживешь.

— Я и без тебя догадаться мог. Тебе позлорадствовать хотелось?

— Нет. Мне кажется, что после всего, через что ты прошел из-за меня, ты заслужил объяснение.

— Объяснение? — эхом повторил Кирин.

Он пока не знал, что это: очередная ловушка или настоящая искренность. С одной стороны, почему это его враг вздумал откровенничать тут? С другой… зачем ловушки, если все уже решено?

— Ты наверняка думал о том, почему я это сделал, — отозвался Камит. — Ведь так?

— Бывали такие мысли.

— Никто в этой стране не сможет ответить тебе. Все, что ты услышишь, будет ложью. Больше власти, управление чудовищами, деньги и слава — все это бред. Меня устраивала моя жизнь в Толе, я никогда не желал большего. Более того, я уважал твоего отца как мудрого правителя. Я не думал, что все обернется вот так.

— Я должен умилиться? — фыркнул принц. — Если никто в империи не знает ответ, дай его ты! В одном ты прав: я имею право знать.

— Причина проста… Тебе она, пожалуй, покажется смешной и нелепой. Я позволил втянуть себя во все это, потому что захотел быть счастливым.

Камит был единственным наследником в семье правителей Тола и с раннего детства готовился занять трон. Эмоции и привязанности в его окружении не приветствовалось, считалось, что у главы провинции должен быть холодный ум. Камит следовал указаниям родителей и старейшин во всем, его и правда волновала судьба народа, который он должен был возглавлять и защищать.

Лишь в одном он не смог пересилить себя — в любви. Ему полагалось выбрать невесту из подходящих кандидаток, связать себя с ней узами брака и подарить провинции наследника. Но это казалось Камиту высшей ложью, нарушением воли самих богов. Среди своей родни он видел счастливые пары, и ему отчаянно хотелось того же для себя. Он понимал, что только это может оживить его душу, все остальное было для него работой, а не источником радости.

Время шло, а нужная ему женщина так и не встретилась. Камит, благословлявший каждый год сотни пар в Чертоге Водопадов, оставался одинок. Нет, женщин он не сторонился — у него были наложницы, а порой он пользовался и правом первой ночи. Но все это было утехами плоти, как говорили среди аристократов Тола. Душа и сердце не имели никакого отношения к тому, что происходило в его спальне.

В какой-то момент на него попытались давить представители знати, ведь провинции нужен был наследник. Но в это время умер отец Отрео, и Камит взялся за воспитание племянника. В молодом юноше советники увидели подходящего наследника, не прерывающего благородную линию крови правителей Тола. Камита оставили в покое.

Да он и сам уже ни на что не надеялся. Он не чувствовал себя стариком, но знал, что он стар по меркам империи — или будет стар. Он принял свое одиночество как неизбежность.

А потом он встретил ее.

— Императрицу Кронну, — горько усмехнулся Камит, не глядя в глаза принцу. — Жену императора и мать его детей.