Человек находит себя

Заметив, что Алексей наблюдает за нею, Валя сконфузилась и покраснела. Алексей улыбнулся. Может, от этой улыбки и зародилось у Вали то новое для нее чувство, которое после часто заставляло ее хоть ненадолго задерживаться где-нибудь неподалеку от карусельного фрезера, как бы по делу, чтобы втихомолку наблюдать за Алексеем…

То чувство захватывало ее все неотступнее, все сильнее влекло ее к Алексею, с которым она даже не была еще знакома.

Познакомились они в выходной день. Кончался июль. Жаркий, безветренный, с застоявшейся, парящей духотой, он сушил травы, мелкими трещинами иссекал землю, серую и пыльную. Далеко за желтоватой дымкой горизонта бродили грозы, может быть, шли дожди, а здесь, в поселке, все изнывало от жары.

Валя ушла к реке. Елонь, отступившая от берега, обнажила мыски, сердито ворчала на перекатах, не то пугала, не то звала к себе. Валя выбрала место, где лозняк был погуще, положила под кусты книгу, маленький букетик нарванных по пути ромашек. Разделась, убрала под ярко-желтую косынку волосы и, подняв снопы сверкающих брызг, шумно бросилась в воду. Она не подозревала, что рядом, защищенный спасительной тенью высоких кустов, сидит над книгою Алексей.

Он слышал воплеск неподалеку, а потом увидел над водой, на самой середине реки, голову девушки. В желтой косынке она походила на большую, необыкновенных размеров кувшинку. Девушка плыла к заводи. Она вышла на тот берег и стояла там в черном купальнике, стройная, мокрая, блестевшая на солнце.

Алексей отложил книгу и долго любовался Валей.

Потом она поплыла обратно. Алексей слышал, как она выходила из воды и, должно быть, одеваясь, напевала что-то вполголоса.

Вдали над серым облачком глухо прогремело, и Алексей ясно различил тихо произнесенные Валей слова:

— Вот бы гроза налетела, а то до чего сухо… — Она помолчала и добавила: — Просто даже сердце высохло!

Валя накинула на плечи влажную косынку, поднялась наверх и пошла по пыльной дороге к старой вырубке, совсем забыв о ромашках, так и оставшихся на песке под кустом.

Нагретая трава щекотала икры. По серым растрескавшимся пням суетливо ползали пауки. Где-то тяжело гудел шмель. Легким порывом налетел ветер, встряхнул метелки трав и замер. Валя легла и раскрыла книгу. Но читалось плохо: нестерпимо жгло солнце. Наверху застыло спокойное, синее, горячее небо, такое, что даже глазам было больно. Она накрыла лицо косынкой и лежала с открытыми глазами. Откуда-то набежала тень. Валя сдернула косынку с лица и подняла голову. Рядом стоял Алексей с ее букетиком ромашек. Валя поспешно села, не понимая, чему он улыбается, и как будто чуть-чуть насмешливо.

— Ваши? — Алексей протянул ромашки.

— Спасибо, — сказала Валя, взяла цветы и сконфузилась.

— Отдыхаете? — спросил Алексей.

Валя промолчала, не зная что ответить.

— После купания хорошо, — продолжал Алексей.

Русые прядки Валиных еще не совсем просохших волос шевелил ветер. Он дул теперь без перерыва, не сильно, но настойчиво. Валя почему-то покраснела.

— Откуда вы знаете, что я купалась? — спросила она, поправляя платье.

— Видал, как вы к заводи плыли, — сказал Алексей и, нагнувшись, поднял с травы книгу. — «Анна Каренина»… хорошая вещь. — Он полистал, захлопнул книry. — В той стороне не купаются, омутов много. В них вода холодная.

Валя не ответила. Ей было тревожно и радостно оттого, что Алексей рядом, что говорит с нею. Она встала, стряхнула с платья травинки.

— Вы к поселку? — спросил Алексей.

— Да, — машинально ответила она, хотя вовсе не собиралась домой.

…Валя шла рядом с Алексеем и следила, как задетые ногою катились по дороге маленькие высохшие комочки земли, скатывались в колею и рассыпались крохотными облачками буроватой пыли. Алексей расспрашивал про институт, про учение… Но именно об этом говорить Вале не хотелось. Она отвечала неохотно и скуповато, не зная, как заговорить о чем-нибудь другом.

…Училась Валя в Свердловске. С детства ее увлекала профессия врача, но в медицинский институт не удалось пройти по конкурсу. Подружки сманили в лесотехнический. Так началось учение чужому, нелюбимому делу. Она даже пыталась уйти с третьего курса. Но мать отговорила: «На строительство пойдешь, что ли? Кирпичи таскать? Куда ты без диплома годишься? Замуж только!» И Валя продолжала учиться: в самом деле, кем-нибудь все равно нужно быть.

Но кем она будет, Вале не приходило в голову. Все, к чему она стремилась во время учения, — это что-то заучить, запомнить, вызубрить, наконец, и хоть как-нибудь, хотя бы на тройку, ответить. А узнать, открыть для себя что-то новое — такого желания у нее никогда не было.

Когда с трудом, с осложнениями и слезами Валя сдала экзамены и с грехом пополам защитила диплом, она вдруг ощутила в себе какую-то пустоту: напряжение кончилось, готовиться ни к чему уже было не нужно, а о будущей своей работе Валя в ту пору не задумывалась.