Человек находит себя (первое издание)

Алексей шел по берегу Елони. У самого края над обрывом стояла Таня. Ветер раздувал ее легкое серое платье. На фоне голубого неба и белых облачных хлопьев она сама напоминала маленькое и далекое грозовое облачко.

Алексей остановился, чувствуя, как все его существо наполняется чем-то необыкновенным. Это было последней ступенью, порогом созревшего чувства, когда человека вдруг ослепляет весь раскинувшийся перед ним мир: небо, темные ели, багряный наряд осинок, мелкая солнечная рябь на воде… когда все сливается в едином ощущении чего-то самого праздничного, необыкновенного и прекрасного.

Алексею вдруг захотелось подойти к Тане, взять ее за руки, назвать по имени и сказать ей без всяких предисловий, что он не может больше без нее! И пусть делает с ним все, что хочет…

Таня не заметила, что он подошел и стоит сзади, смотрит на ее плечи, на густые светлые волосы, заплетенные в косы и аккуратно уложенные. Почувствовав, что сзади кто-то стоит, она вздрогнула и обернулась.

— Алексей Иванович! — воскликнула она и вдруг едва заметно улыбнулась, как умела улыбаться только она, одними уголками губ. — Как вы незаметно подошли!

Внезапно Алексей почувствовал, что не может сказать ровно ничего: не только тех, больших, слов, но даже и самых обычных. Вдруг все это будет невпопад? Вдруг сразу все пропадет: и эта теплая товарищеская простота, и непринужденность? Успокоившись немного, он сказал:

— Красиво здесь, правда? — И замялся, ощутив неодолимое желание назвать ее просто Таней, чтобы хоть этим высказать частицу того, заветного. Но с языка само собою сорвалось — Татьяна Григорьевна, и Алексей не пожалел, что сказал так.

— Очень! — просто и душевно ответила Таня.

Алексей сел на траву, свесив с обрыва ноги.

— Хорошо у нас на Урале, — убежденно сказал он. — Смотришь на эту красоту и чувствуешь, как руки силой наливаются и голова светлеет, а внутри тебя все волнуется, ровно и там ветер…

«Родина!» — подумала Таня. Она сняла прилипший к волосам принесенный ветром багряный листок осинки и долго держала его на ладони. Ветер сдул его. Листок закружился над Елонью, как алая бабочка, и медленно опустился на воду. Река неторопливо понесла его… Алексей не сказал больше ни слова. Молчала и Таня…

Но уже тогда Алексей знал, что обязательно наступит день, когда никакие силы не помешают ему высказать все.

4

Егор Михайлович Лужица, не застав директора, пошел к Гречанику и сразу же высказал свое предложение. Гречаник обрадовался. Он только что разговаривал с Ярцевым о том, как усилить контроль, который то и дело погасал: чего-то не хватало. С предложением Лужицы не согласиться было невозможно.

Токарев, вернувшийся из поездки в Новогорск, узнав об этом, подхватил предложение и поручил плановому отделу и бухгалтерам немедленно разработать все необходимые формы учета.

Но как только были введены маршрутные листы на каждую партию деталей, начались новые затруднения. Рабочие путали, записывали выработку не в те графы. Тогда формы упростили. Пошло чуть-чуть легче, не «маршрутки» то и дело терялись. Мастерам приходилось все время следить за их движением. Таня сбилась с ног, стараясь наладить дело. В цехе часто стали появляться счетные работники, но помочь они могли мало. А тут еще досаждали боковцы. Правда, они стали смирнее, но недоразумения из-за них возникали по-прежнему чуть не каждый день. Таня решилась на смелый шаг — перевести Бокова в подручные вместо Ильи. Но на это нужно было согласие начальника цеха, а Костылев ответил просто и коротко: «Нет!» Однако терпеть больше не было сил. «Сделаю сама, и будь что будет!» — решила Таня. Она подошла к Шадрину, у которого работал подручным Новиков, и работал добросовестно.

— Бокова мне в подручные? — поморщился Шадрин. — Ну, это номер будет!.. Да он просто не пойдет, и все. Тем более, Костылев, вы говорите, против.

— Если вы поможете мне, Петр Гаврилович, все получится, — с надеждой сказала Таня. — Я к вам не просто так, а как к партийному товарищу, к коммунисту обращаюсь. Вас уважают, вы можете подействовать, если понадобится…

— Задача, — пробасил Шадрин, но, подумав, неожиданно сказал: — В общем, если для пользы дела, то пожалуй…

Нужно было еще переговорить с Новиковым. Таня помнила, как он держал себя, когда пришел в ее смену. Она не знала, как лучше к нему подойти.

В смене у строгального станка не хватило заготовок. Нужно было подвезти их из раскройного цеха. Новиков укатил туда тележку. Таня пошла следом. Указав, где брать заготовки, она тут же стала помогать Илье укладывать пиленые бруски на платформу тележки.

— Вы идите, товарищ мастер, — хмуро посоветовал Новиков. — Сам управлюсь.

— Вдвоем и быстрее и веселее, — ответила Таня.

— Один управлюсь, — упрямо повторил он и добавил: — Мне веселья-то в жизни мало сходилось, так что и сейчас не нуждаюсь.

— Вы все еще из-за брака расстраиваетесь? — не отступала Таня, пытаясь вызвать Новикова на разговор.

Он только махнул рукой.

— Бросьте, не надо, — продолжала Таня. — Все это мы скоро поправим. Вы успокойтесь…

В глазах Ильи появилось необъяснимое упорство: