Человек, научивший мир читать

Начал ли он работу над Полиглоттой только ради спасения собственной головы? Конечно, нет! Она уберегла его от репрессий герцога Альбы, но дело не только в этом. Разговоры о Полиглотте уже несколько лет ходили в издательских кругах, но взяться за нее никто не решался. Плантен загорелся этой идеей около 1561 года. Начал приобретать шрифты (только сирийский шрифт стоил 243 гульдена – полтора годовых заработка подмастерья), искал научных редакторов, платил им жалованье и позволял жить в «Золотом компасе» – все для того, чтобы они поработали с манускриптами, которые он сумел добыть всеми правдами и неправдами. Тогда ведь не было общедоступных архивов и библиотек, получить в свои руки книгу можно было, либо купив ее, либо договорившись с владельцем. Сколько писем ему пришлось написать, сколько переговоров провести!

Потом последовали обвинения в ереси, и дело пришлось отложить, по крайней мере, до 1564 года. В 1565 году он, ознакомившись с существующими на тот момент многоязычными изданиями Библии, начал готовить собственную публикацию. Хотел добавить, например, сирийский язык. А еще собирался снабдить текст не только комментариями, глоссарием и прочими привычными элементами, но и полной грамматикой языков, включенных в Библию, чтобы читатель мог изучить их принципы и работать потом и с другими текстами. Это была уже не просто Библия, а серьезный научный лингвистический проект – самый передовой учебник своего времени.

В 1567 году он не просто спасался от «Железного герцога» – у Плантена были амбиции. Можно по-разному расценивать его умоляющие письма де Сайясу, но конец 1566 года – действительно самое подходящее время для обращения к Филиппу II по поводу Полиглотты. Учитывая нависшую опасность, это и правда мог быть его единственный и последний шанс напечатать ее. Сейчас или никогда. Пан или пропал. Он твердо решил издать эту книгу, понимая ее огромное значение и собираясь вписать свое имя в историю.

В 1566 году он прозондировал почву на Франкфуртской книжной ярмарке – кто готов инвестировать? Отозвались курфюрст Саксонии – самый могущественный лютеранский правитель, курфюрст Пфальца – также протестант, и городские власти Франкфурта – но при условии, что Плантен переедет во Франкфурт. Курфюрсты также хотели видеть его в своих столицах. Они прекрасно знали, что происходит в Нидерландах, и после иконоборческого восстания надеялись легко склонить издателя к переезду. Но он остался. Переписываясь с де Сайясом и добиваясь покровительства Филиппа II.

Выбрал ли он испанского короля потому, что тогда не пришлось бы уезжать из Антверпена? Или из-за того, что испанский монарх по статусу выше курфюрстов? Может быть потому, что Филипп – монарх католический? Думал, что курфюрсты не потянут такой бюджет? На деле, испанский король – идеальный покровитель. Он не только богат – несмотря на огромные военные расходы у него «серебряный флот» из колоний, – но и может распространить Полиглотту по Старому и Новому Свету. Протестанты книгу и так купят, даже если напечатать ее под патронажем католика, – у них цензуры почти нет. А вот если напечатать Библию у протестантов – католики ее точно не купят. Во всяком случае, в 1567 году стало ясно: нужно либо бежать из Антверпена, либо любой ценой получить королевскую поддержку.

* * *

Итак, первоначальная смета: 12 000 гульденов на бумагу и пергамент, еще 12 000 – на оплату персонала и производственные расходы. В 1566 году хорошо оплачиваемый ремесленник-подмастерье зарабатывал в среднем 186 гульденов в год. Плантен просил 24 000 за три года – сумма немаленькая. Он, конечно, писал де Сайясу, что рассматривает предложения из Саксонии, Пфальца и Франкфурта, на самом же деле непременно решил добиться согласия испанского монарха, даже себе в ущерб. По словам Лангерайс, он был настолько глуп, что в итоге попросил субсидию гораздо меньшую, заведомо не покрывающую всех расходов. Более того, настолько глуп, что предоставил Филиппу выбор между двумя вариантами спонсирования – урезанным и еще более урезанным. Видимо, пришлось снизить запрашиваемую сумму, чтобы повысить вероятность решения в свою пользу – 24 000 могли отпугнуть даже такого расточительного монарха, как Филипп II.

Так или иначе, испанцы, похоже, удовлетворились его уверениями в верности короне и церкви, да и размер субсидии оказался приемлемым. Бросать его в тюрьму за измену было бы опрометчиво: издательства масштабов «Золотого компаса» не было не то что в Испании, но и во всей Европе. Такая типография королю очень пригодилась бы. Позже он будет просить Плантена открыть филиал в Мадриде и прислать оборудование и рабочих, и эту просьбу Плантен будет неизменно вежливо отклонять. Конфискация типографии тоже не имела смысла: только он мог так успешно вести дела.