Человек Неба

Очень примерно так и летали. Проще было, если держаться за край стола и на столе меточки – ниже голову или, наоборот, выше, чтобы рюмку не проскочить. Это заход по системе – самый простой.

Но на Севере в то время больше по приводам заходили. Считать много надо было, чтобы знать, как ты идёшь относительно курса и глиссады.

Выглядит все просто, как дважды два – четыре, но, чёрт возьми, иногда и пять могло получиться.

В общем, только к зиме стало что-то получаться.

На Ан-24 у штурмана отдельного кабинета нет. Штурман находится за спиной бортмеханика, а бортмеханик сидит между командиром и вторым пилотом и постоянно мешает штурману. Штурман всегда старается сдвинуть бортмеханика вбок. Иногда наиболее сознательные механики после взлета садятся на кресло рядом, чтобы штурману не мешать. По правде, мне не доводилось встречать несознательных бортмехаников.

Внутреннюю связь мы поддерживали по СПУ –  самолётно-переговорному устройству с записью на магнитофон. В те годы ещё во всю применялись ларинги – что-то вроде ошейника для собаки. Очень неудобная штука. Мы старались их одевать только при заходе на посадку, а так орали, не используя СПУ.

Вы не поверите, что наиболее необходимым прибором был на Ан-24 – секундомер, который был всегда со мной и продавался в спортивных магазинах по цене 10–15 рублей. Этот универсальный спортивно-навигационный прибор помогал определить место самолёта! Конечно, можно было спросить место у диспетчера. Диспетчер мог это место дать. А мог и не дать. Конечно, не потому что он такой вредный, просто у него могла быть такая древняя аппаратура, что могла пройти целая вечность, прежде чем он нас увидел. А для нас время не только деньги. Был у нас в Академии главный штурман Рублев Ю. И., так он говорил: “Что за штурман, который просит “дайте место“. Ты штурман или кто?” Поэтому я никогда место не просил, а спрашивал, подтвердите удаление…

Вообще, кроме секундомера, который был и на приборной доске к навигационно-пилотажным приборам на Ан-24 были в порядке значимости: три компаса: один – ходить за грибами. Он же и самый надёжный, но и самый бесполезный и использовался как резерв, гиромагнитный, который помогал заходить на посадку и гирополукомпас, по которому мы летали в верхних широтах.

Радиолокатор – это телевизор, где можно увидеть береговую черту, населённые пункты, измерить снос и обойти грозу. На Севере зимой гроз нет, береговой черты из-за нагромождения льдов тоже нет, населённых пунктов почти что нет, зато ветер есть, а стало быть, снос. Если вам доводилось переплывать реку, то вы непременно делали поправку на течение, а это и есть снос.

 Радиокомпас – это прибор, который показывает на радиостанцию (привод, как у нас говорят). На Севере приводов не много, а показывать он начинает, если вы летите достаточно высоко с удаления 100–250 километров. На Ан-24 мы, в основном летали на 4500–6000 и очень редко забирались на 7200.

Следующим важным прибором был указатель скорости. Определив скорость относительно воздуха и рассчитав ветер, штурман определял скорость относительно земли и, ещё находясь в воздухе, сообщал время прибытия и готовность экипажа есть оленину. Для пилотов нужна приборная скорость. Она нужна, для того чтобы не уронить самолёт при малой скорости и не разрушить при большой.

Высотомер показывает высоту, эшелон относительно какого-то уровня. Если на эшелоне, то это так называемое стандартное давление равное 760 мм рт. ст., а при полётах в районе аэродрома – давление аэродрома. В бытовых делах высотомер можно использовать как барометр.

Вариометр – прибор, по которому определяют скорость снижения или набора. В какой-то книге я прочитал и догадался, что этот прибор ещё, оказывается, называется  спускометр.

Для пилотов очень важен авиагоризонт, который даёт представление о пространственном положении.

Даже выражение у нас есть: горизонт завалился. Оно используется, когда ляпается глупость или происходит нарушение пространственной ориентировки.

На Севере живёт очень хороший народ. А поскольку народа там мало, то, путешествуя по тундре и по лесам, кое-где строятся избы. Вдруг кто-нибудь захочет погулять по тундре или по тайге, и так ему там понравится, что не захочет возвращаться домой некоторое время. Тогда он наткнётся на такую избу. В ней он найдет самое необходимое для жизни на первое время. Холодильника, конечно, там нет, зато есть

спички, соль и какие-нибудь консервы. Нас даже заставляли такие избы на полетных картах отмечать.

Я уже освоил полёты почти во все аэропорты и так называемые “аэропорты“.

Зимой на Севере холодно, или, может, очень холодно, но забавно то, что ниже –39 мною зарегистрировано не было. Это вообще какая то заколдованная цифра была.

– О, сегодня холодно –45.

– Здорово, – говорю я.

Прихожу на вылет, иду на метео, спрашиваю, а мне говорят, что уже потеплело и уже всего –39.

Поэтому когда мне радостно сообщали, что на улице –50, я был уверен, что когда приду на метео, то обязательно будет  –39. Так и было!