Человек Неба

Приближался март. Люда должна была родить. 4 марта у меня был выходной, и мы собрались в кино. Только собрались, как Люда и говорит “Ой, кажется я сейчас рожу!” Я ей и говорю, давай быстрей, чтобы в кино успеть (конечно же, в шутку). Отвел я её в больницу и стал ждать. Ждал, ждал, а она всё не рожает. Я пошёл спать – утром Москва, а она ещё всё не родила. Утром тоже. Я и диспетчеру сказал, чтобы он ситуацию контролировал, но и на обратном пути она ещё не родила. Не родила Люда и вечером, и я уже совсем отчаялся и уже решил, что процесс беременности у моей возлюбленной, наверное, вечен, и с этой мыслью лёг спать. Утром уже безо всякой надежды я позвонил в роддом. Родилась девочка, нормального габарита и веса. Я был рад. Я, между прочим, девочку, похожую на её маму, и хотел.

В июне мы купили с Людой квартиру в самом центре города и у самого стадиона “Труд”. Конечно, первый взнос нам помогли осуществить наши родители. Скарба у нас почти не было, и на двух "Жигулях" нас перевёз мой экипаж. Лифт был разумно отключен, и мы сделали по два-три подъёма наверх, девятый этаж.

Спасибо М. С. Горбачёву, это он поднял вопрос, что учителя так плохо живут. И ждали мы своей очереди, не имея ничего, всего месяцев девять! А у меня ещё даже и прописки не было.

Всё: любимая работа есть, любимая женщина с моим ребёнком тоже есть. Даже квартира есть. О чём ещё мечтать?

 Север есть Север. Снега много, а солнца мало. Правда, две недели в июле было лето, и мы купались в Двине, а потом было снова холодно. В августе мы всегда ходили или летали за грибами. В Мурманске недалеко от стоянок их полно. И в Нарьян-Маре их тоже полно. Только на Севере я собирал грибы, в других регионах я их отыскивал.

Зимой мы катались на лыжах по Двине. А из окна нашего дома был виден стадион “Труд“, где проводились все чемпионаты по хоккею с мячом и наши всегда побеждали.

Все эти игры я в окно наблюдал. На этом стадионе я всегда бегал, при любой погоде. Один раз надо было к врачу лётного отряда между вылетами успеть, и я побежал к ней. Было прохладно –30 и она, увидев это, испугалась, что я отморожу лёгкие, поэтому позже мною было введено ограничение по бегу –20. Но холодный душ был обязательным, поэтому я кроме редкого насморка ничего не знал.

Зимой-весной меня отправляли в Крым, санаторий. Я рисовал там море и даже начинал купальный сезон, и ходил на политинформации по вечерам. Тема холодной войны меня просто будоражила.

Мы, победившие в страшной последней Войне и давшие мир, выглядели каким-то страшилищем в глазах всего остального мира. Честно говоря, мне было наплевать на весь остальной мир, но было обидно, что эти дикари не знают своего благодетеля. Я думал так. Я не мог понять, как можно плохо о нас думать. С такими мыслями я прохаживался по пирсу и увидел небольшой корабль “Саманта Смит“. Эта девочка из США приехала к нам, чтобы просить взрослых не допустить новой войны и, хотя это и был больше пропагандистский шаг, выглядел он искренне.

Через несколько лет частный самолёт, на котором летела эта девочка, разбился где-то в США, но память о ней осталась…

А вообще, я всё время рисовал. Самолёты, машины, подводные лодки и танки. Меня сажали на первую парту. У меня отбирали всё, но я продолжал совершенствоваться в рисовании. Одна девочка из нашего класса не только заступалась за меня и давала бумагу для моих рисунков, но писала за меня сочинения. Я написал единственное сочинение сам! Поскольку оно было единственным, то я его даже запомнил и именно его написал на вступительном экзамене по русскому языку.

Когда я уже полетал, то вдруг явственно осознал, что мне очень далеко до моего отца, который в совершенстве рисовал море, парусные корабли, лес и всё прочее. В то время я считал, что море могут писать только Айвазовский и мой отец. Может потому, что таких ещё не было. Кстати, его внук К. К. Арцеулов впервые вывел аэроплан из штопора в 1916 году!

Мне было неловко, что мой отец недосягаем для меня. В этой области так и остался.

В году 86-м я поехал в Ялту. Начал рисовать море там. Мне понравилось. Понравилось добровольно и моим товарищам. Я гордо притащил все мои рисунки моему отцу. Их было штук пять. Из всех рисунков отец обратил внимание только на один. На следующий день был день открытых дверей в Академии Художеств (Институт имени Репина) и я пошёл туда. Преподаватели также оценили ту самую акварель и сказали, что мне надо учиться. Учиться в Академии у меня времени не было, потому что я летал.

Решил учиться сам. Для этой цели я купил в подвалах того института гипсовую голову древнего грека у голодных студентов, всего за 10 рублей, и притащил её в Архангельск. Голову повесил на шуруп, ввинченный в стенку и начал рисовать. Рисовать гипсовую голову –сложно. Сложнее, чем с натуры чью-то голову.

Вы не думайте, я гибсовую голову и в диметрии нарисовал, но маленькая Оля подрисовала глазки…

Вообще, л

юблю смотреть на картины. У моего папы открытки с картинами есть. Можно даже в музеи не ходить.