Человек, небо, космос

Я доложил ему о своем прибытии, о состоянии здоровья Кузнецова и Шурыгина.

— Жаль, жаль, что комэск выбыл из строя… Идите, отдохните с дороги.

— Нет, я помогу.

…Выполнить новое боевое задание было поручено Попову, Константинову и Шевченко. Они вылетели без штурманов. Им предстояло идти на малой высоте, используя для маскировки овраги и леса.

Последним взлетал Шевченко. На прощание лейтенант помахал нам рукой. Не думал я, что в последний раз вижу этого красивого жизнерадостного парня. В эту ночь он пропал без вести.

3 февраля прибыли наконец техники, мотористы и работники штаба. Из Старобельска они за полтора дня прошагали 75 километров. Имущество полка под охраной небольшой команды осталось на железнодорожной станции. Из-за снежных заносов ни автомобильный, ни конный транспорт не мог доставить его на Лесную дачу.

Морозы не ослабевали. С наступлением сумерек по-прежнему разжигались «гончарки», самолетные моторы подогревались бензиновыми лампами. Холодно было и в хатах. Но с прибытием людей трудности уменьшались. Под руководством воентехника В. Ф. Филиппова специально созданная бригада занялась ремонтом неисправных самолетов. В одном из ближайших к аэродрому домов оборудовали обогревательный пункт, где в любое время можно было выпить горячего чая или кофе.

Я получил возможность съездить в пригород Лисичанска в санитарный отдел 37-й армии. Необходимо было добыть лекарства и медицинское имущество, чтобы обеспечить помощь летному составу в отсутствие медпункта и лазарета ВАО.

Мне повезло. Начальник санслужбы армии оказался на месте. Он только что вернулся из частей.

Андрея Ермолаевича Соколова я знал еще по предвоенным годам. Он был флагманским врачом ВВС Одесского военного округа. Кадровый авиационный врач, руководивший теперь санитарной службой общевойсковой армии, он, конечно, как никто другой, мог с пониманием отнестись ко мне, медицинскому работнику авиаполка.

Соколова я помнил изысканно вежливым, представительным, с полным, без единой морщинки лицом. Он умел слушать внимательно, не перебивая, отвечал обстоятельно, не торопясь.

Заранее решил, что буду краток, не стану отнимать много времени у крайне занятого делами начсанарма. За месяцы войны Андрей Ермолаевич мог измениться внешне, но характер не переделаешь. Сам он не оборвет, не скажет, что ему некогда.

Однако с Соколовым произошло обратное. Я не заметил в его лице и фигуре перемен, но в обращении он стал значительно суше. Военврач 1 ранга выслушал меня и тут же написал несколько записок, по которым я мог получить многое из того, что просил. Не отрывая пера от бумаги, он задавал лаконичные вопросы: несет ли полк потери, нет ли обмороженных, каково санитарное состояние.

В торопливом разговоре коснулись специфических сторон работы авиационных медиков.

Я сказал, что, по моему мнению, следовало бы создать при эвакогоспиталях специальные отделения, куда направлять летчиков, штурманов и стрелков-радистов, «вылавливая» их из общевойсковых этапов эвакуации. Привел пример с комэском Кузнецовым: его, например, не целесообразно отправлять в тыловой госпиталь.

— При случае я доложу о вашем соображении, — пообещал Соколов. Кстати, помощник начальника сануправления фронта но ВВС вам знаком. Это Александр Дмитриевич Вайнштейн, тот самый, что перед войной приезжал с группой врачей из Харькова, когда шел призыв в воздушно-десантные войска.

Зазвонил телефон. Я встал. Начсанарм жестом удержал меня. Поговорив по телефону, спросил:

— Вы прибыли без машины. Как же думаете увезти все, что получите?

Он выписал носилки, сумки, медикаменты и хирургические инструменты в специальной укладке. Лишь бы получить все это! Свет не без добрых людей, на «перекладных» доставлю в полк имущество.

Я так и сказал.

— Дам вам санитарный автомобиль.

«Может быть, он будет щедрым до конца?» — мелькнула у меня мысль. И я попросил у него препарат «кола» в шоколаде.

— Знал, что этим кончится, — сдвинув брови, сказал Соколов, но все-таки написал еще одну записку.

Я представил себе, как обрадуется капитан Бочаров.

Февраль принес с собой метели и туманы. Приходилось круглосуточно вести борьбу с сугробами. Летчики с шести часов вечера находились в готовности номер один. Как только видимость улучшалась, они немедленно отправлялись на боевое задание.

Такие вылеты не всегда кончались благополучно. На обратном маршруте потерпел катастрофу и погиб летчик В. В. Вальков. При заходе на посадку во время внезапно начавшейся метели повредил машину и получил тяжелые травмы Н. В. Будаков.

— Помните, товарищ военврач, я говорил, что нам будет мешать эта чертова высоковольтная линия? За нее и задел, — сквозь зубы процедил Николай, когда его принесли в медпункт.

Он оказался моим первым серьезным пациентом. Штурман Шурыгин, которого я привез из медсанбата, был уже на ногах. Правда, в воздух его пока не пускали. У Будакова выявились не только сильные ушибы, но и перелом бедра.

Для обеспечения неподвижности поврежденной ноги наложил ему шину Дитерихса. Однако оставлять его в части с такой тяжелой травмой было нельзя.