Человек-недоразумение

— Третий… — задумчиво глядел я на дно стакана, где в мутно-бурой недопитой жидкости отчаянно барахтались неспокойные чаинки. — Третий — это Сибирь.

— Сибирь! — воскликнул, вскакивая с табуретки, Расимов. — Чёрт возьми, как же я раньше не догадался! Сибирь, Сибирь… Здесь же было тепло, как в Африке, буквально несколько тысяч лет назад!

— Совершенно верно. Сибирская цивилизация — самая древняя на Земле и самая прекрасная. Нам с нашим ограниченным сознанием, жидкой фантазией и падшей моралью даже не представить, что это был за мир.

Перед моим взором тут же пронеслись величественные картины существования Великой Сибирской Цивилизации. Мне виделись исполинского роста люди с открытыми и красивыми лицами, мне чудились серебристые города с необыкновенными зданиями, я отчётливо ощутил радость, которую испытывали эти счастливые сибиряки каждое мгновение своей жизни. Это было абсолютно идеальное общество без насилия и кастового разделения, общество равных. Общество добра и справедливости. Чёрт меня подери, я почувствовал вдруг, что и сам неким образом принадлежу к нему, что я далёкий предок этих замечательных людей и что судьба не просто так занесла меня в современную голодную постсоветскую Сибирь. У меня миссия, осознал я со всей непреложной серьёзностью, настоящая, великая миссия. Я избран для её осуществления, потому что я потомок великой расы могущественных сибиряков.

— Я открою вам один секрет, — доверительно сообщил я Якову Иммануиловичу. — Прошу вас не распространяться о нём.

— Что вы, что вы! — испуганно заверил меня Расимов.

— Я приехал сюда для возрождения Великой Сибирской Цивилизации.

— Ох ты, господи! — всплеснул руками сторож. — Но возможно ли это?

— Возможно, — сделал я утвердительное движение веками, на фоне неподвижного лица оно выглядело особенно убедительно. — Тщательный отбор человеческого материала, генная инженерия, закрытый, обособленный образ жизни. Через сотню лет мы уже будем обладать небольшой, но эффективной армией генетически модифицированных сибиряков, которые смогут захватить власть если уж и не во всём мире и даже не в России, то в Сибири точно. По крайней мере, в Омской области. Это будут совершенные люди со сверхъестественными способностями, почти такими же, как у меня. С ними никто не сможет справиться, их никто не сможет подчинить. Это будут идеальные люди будущего. Через двести лет мы будем править Землёй, через триста — Солнечной системой, через тысячу — всей Вселенной. Яков Иммануилович, вы готовы посвятить себя служению этой высокой и благородной миссии?

— Бог ты мой! — нервно ощупывал себя Расимов. — Да ведь не доживу я до тех лет, Владимир Николаевич! Мне всего ничего осталось, язва у меня, цирроз печени и подозрение на раковые клетки.

— Ерунда, я вылечу вас! Если вы дадите согласие — а прошу я его не просто так, я вижу в вас безусловного отпрыска великих сибиряков древности, — то вы будете жить вечно. Как я, как все люди нашего счастливого мира будущего.

— Я согласен! — выдохнул трепещущий, как лист на ветру, Расимов.

Город взят, город сдан

Вылазки в народ мы проводили ежедневно. По крайней мере, на первых порах. Магазины, кинотеатры, дворцы творчества и дома пионеров, в названиях которых ещё не успели вычеркнуть упоминание о красногалстучном прошлом отечественной детворы, оживлённые перекрёстки улиц и дворы домов — везде, где курсировали людские потоки, высаживался десант созидателей будущего, руководимый мною. Иногда нас пытались прогнать подлые охранники частных капиталистических структур — с ними проблем бывало побольше — или же раздосадованные внезапным крикливым соседством руководители государственных учреждений, вызывавшие милицию — с ней мы научились договариваться, — но чаще всего собрания наши, наполненные моими горячими проповедями и излечением страждущих, проходили без помех.

Я никогда заранее не объявлял, где мы соберёмся на следующий день, но люди странным образом научились догадываться о месте и времени ожидавшегося сбора и (первое время я просто поражался этому) ожидали нас аккуратненькой толпой у какого-нибудь кинотеатра, куда я наобум отправлялся утром следующего дня. Видимо, меня с этими жаждущими ответов и прорыва в какую-то другую, светлую реальность людьми начинало связывать что-то совершенно глубинное, а возможно, и потустороннее. Небольшая толпа за какие-то минуты превращалась в большую, и с каждым новоприбывшим человеком я чувствовал, как энергия моя увеличивается и крепнет.