Человек-недоразумение

Да, люди, как оказалось, тоже способны делиться энергией. Раньше они только забирали её у меня, а я, в тщетном стремлении сохранить хоть какие-то её крупицы, выстраивал бесполезные коконы защиты, которые были так хрупки, что могли разбиться от одного-единственного мимолётного, но пристрастного взгляда. Сейчас же, зацепившись нужным крюком за болевые точки, свербящие в людях, я подкрутил к ним надёжные шланги, и связь, бессознательно и случайно установленная с ними таким образом, получилась на удивление плотной и насыщенной. Я отдавал им свою злость, своё тщеславие, свою ненасытную жажду разрушения и питался получаемой от них взамен удесятерённой энергией, рождаемой их собственными страхами и разочарованиями. Да, страх обладает огромной энергией. Обыкновенно он сметает, этот густой и липкий людской страх, погружает в панику и депрессию, но при нужном градусе экзальтированности он становится живительным эликсиром, получатель которого способен наяву сдвигать горы.

Я стал понимать людей (оговорюсь: как казалось мне тогда), они сделались мне приятнее. Быть может, только такие ролевые отношения, лидер — паства, подходят для моего склада личности, ни при каких других, в особенности равноправных, моя симпатия к человечеству возникнуть не могла. Это болезнь высокомерия? Быть может, быть может. Но знаете ли, все мы по-своему больны, за всю свою жизнь я не встречал ни одного стопроцентно здорового и гармоничного человека (даже себя я не могу причислить к ним — оцените мою объективность), так что вопрос не в том, как излечиться от болезни, вопрос в том, как использовать её в своих интересах.

Большей частью именно с болезнями ко мне и шли. Вот я открываю рот, вот начинаю взывать к человеческой гордости, вот создаю силой своего воображения прекрасные картины счастливого сибирского будущего, а они потихонечку подтягиваются: все эти ковыляющие на костылях, скрюченные и трясущиеся, передвигающиеся самостоятельно по метру в минуту или сопровождаемые сердобольными родственниками инвалиды, жаждущие исцеления. Мне было досадно, но лишь в первое время, что моя прекрасная и вполне осуществимая утопия воспринимается лишь как мозготрахательный довесок к лечебным процедурам, но очень быстро я понял, что это прекрасный инструмент для отбора действительно достойных в благостное царство будущего.

— Знаешь, почему ты излечилась? — спросил я Галину Дынину, ту самую тётку, которая стала первой в череде моих медицинских успехов. А она действительно излечилась — помолодела как-то, распрямилась, передвигалась легко и постоянно улыбалась, чем иногда нервировала меня, — а излечившись, сделалась моей преданной и восторженной сторонницей. Именно она стала отправной точкой для распространения Вести обо мне по всей Омской области и дальше по Сибири-матушке. — Потому что ты истинная сибирячка. Потому что в тебе остались гены могучих предков древности, обитателей Великой Сибирской Цивилизации. Я просто разбудил их в тебе, и они сделали своё дело. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Понимаю, понимаю, — торопливо кивала она, глядя на меня восторженными глазами.

— Я смогу излечить далеко не каждого. Гнилой, чужеродный материал мне не по силам. Те, в ком нет искры великих предков, так и останутся больны. Более того, это хорошо, что они неизлечимо больны. Они не нужны нам в нашем счастливом будущем.

— Правильно, — кивала Дынина. — Истинно так.

— Так и объясняй всем, кто к нам прибывает: спасутся лишь те, кто достоин этого. А недостойные пусть смиряются со своей участью.

Подавляющее большинство оказывалось недостойно. Я прикасался к их язвам, целовал их болячки, гладил их переломы, но они были слабы, они ждали силы извне вместо того, чтобы отыскать её в себе.

— Никакого эффекту что-то! — жалобно голосили они, приползая через несколько дней ещё более злыми и раздосадованными. Меня возмущало, как они, этот бесполезный и неисправимый сброд, могут предъявлять мне какие-то претензии, обвинять меня в чём-то.

— Да ты гнилой! — кричала на них, отгоняя в сторону, верная Дынина. — В тебе нет искры. Ты никчемный материал. Возвращайся к себе домой и жди, когда в дверь постучится смерть. Будущее не для тебя!