Человек, обокравший Мегрэ

— Это одна из составляющих нашей профессии. Все мужчины ведут себя одинаково, разве что не у всех одинаковые возможности. Вы сами, комиссар…

Мегрэ строго, без улыбки, взглянул на него.

— Простите, если я вас шокирую. Так о чем я говорил? Я в курсе, что вы беседовали с некоторыми из наших друзей и еще вернетесь к этому. Предпочитаю играть в открытую. Вы слышали, как Нора отзывалась о Софи? Мне не хотелось, чтобы вы составили представление о бедной девочке по ее словам. Она вовсе не была карьеристкой и совсем не походила на женщину, которая ляжет в постель с первым встречным. Какой-то порыв толкнул ее, совсем юную, почти девочку, к Рикену, он обладает фатальной для женщин притягательностью. На них всегда производят впечатление страдальцы, честолюбцы, циники, мужчины с необузданным темпераментом. Словом, она вышла за него замуж. Она поверила в него. Ходила за ним по пятам, как дрессированная собачка, замолкала, если он не желал, чтобы она говорила, почти не занимала места, чтобы ему не мешать, и соглашалась на то неопределенное существование, которое он ей мог предложить.

— Она была несчастлива?

— Она страдала, но старалась не подавать виду. В общем, если он и нуждался в ней, в ее неназойливом присутствии, то бывали минуты, когда она его раздражала. Тогда он упрекал ее в том, что она для него обуза, мешает его карьере, говорил, что она глупа, как ослица.

— Это она вам сказала?

— Я об этом догадывался по некоторым репликам, которыми они обменивались.

— И вы стали ее доверенным лицом?

— Если хотите… Против воли, уверяю вас. Она чувствовала себя очень одиноко в чужой для себя среде, ей не на кого было опереться.

— Когда вы стали ее любовником?

— До чего не люблю это слово! Я к ней испытывал сострадание и нежность. Мне хотелось ей помочь.

— Сделать карьеру в кино?

— Да. Но она возражала. Она не обладала яркой красотой, на таких, как она, на улице не оглядываются, как на Нору.

— Итак, вы хотели «запустить» ее на орбиту?

— Да, я об этом подумывал.

— А с ней вы говорили?

— Очень осторожно.

— Где вы встречались?

— Я обязательно должен отвечать на этот вопрос?

— Иначе мне самому придется искать ответ.

— Я снимал меблированную квартирку, довольно изящную, комфортабельную, в новом доме на улице Франциска Первого. Чтобы быть совсем точным, — на углу авеню Георга Пятого. В трехстах метрах отсюда.

— Минутку. Эта квартирка предназначалась только для ваших встреч с Софи? Или там происходили и другие свидания?

— Мы там встречались с Софи.

— Вы никогда не бывали у нее дома в отсутствие мужа?

— Был недавно — недели две назад. Она не позвонила мне, как обычно. На улице Франциска Первого ее тоже не оказалось. Я позвонил, и она сказала, что плохо себя чувствует.

— Она была больна?

— Пала духом… Фрэнсис становился все более раздражителен. Иногда на него нападали приступы ярости. Потеряв терпение, она хотела уйти, все равно куда, устроиться продавщицей в первый попавшийся магазин.

— Вы ей посоветовали ничего не предпринимать?

— Я дал ей адрес одного из моих адвокатов, чтобы она проконсультировалась по поводу развода. Так было бы лучше для них обоих.

— Она согласилась?

— Колебалась. Она жалела Фрэнсиса. Считала своим долгом оставаться с ним, пока он не добьется успеха.

— Она говорила с ним об этом?

— Конечно, нет.

— Почему вы так уверены?

— Он бы отреагировал весьма бурно.

— Я хотел бы задать вам вопрос, мсье Карю. Подумайте, прежде чем отвечать. Не скрою, это весьма важно. Знали ли вы, что примерно год назад Софи была беременна?

Внезапно он стал пунцовым и нервно погасил сигарету в хрустальной пепельнице.

— Да, я знал, — сказал он, усаживаясь в кресло. — Однако клянусь вам всем святым, это не имело ко мне отношения. Тогда между нами ничего не было. Именно этот факт и послужил нашему сближению. Я видел, что она нервничает, что ее что-то мучит. Я поговорил с ней доверительно. Она призналась, что ждет ребенка и Фрэнсис придет в ярость, если узнает.

— Почему?

— Потому что это будет помехой для его карьеры. Они и так едва концы с концами сводили, а с ребенком… Короче говоря, она не сомневалась, что он ей этого не простит, и спрашивала, не знаю ли я адреса акушерки или врача, оказывающего услуги.

— Вы дали ей адрес?

— Я помог ей в этом.

— Фрэнсис ни о чем не узнал?

— Нет… Он слишком занят собой, его не волнует, что творится вокруг, даже если речь идет о его собственной жене.

Он поднялся и пошел к бару за новой бутылкой.

С уважительной фамильярностью его называли мсье Гастон. Это был человек серьезный и достойный, сознающий, какая ответственность лежит на плечах портье крупного отеля. Он заметил Мегрэ прежде, чем тот успел пройти через вращающуюся дверь, и, морща лоб, перебирал в памяти лица клиентов, из-за которых он мог удостоиться визита полиции.

— Минутку, Лапуэнт.

Мегрэ пришлось подождать, пока пожилая дама узнает час прибытия самолета из Буэнос-Айреса, чтобы пожать руку Гастону.

— Когда я вас вижу, я всегда начинаю думать…

— Не волнуйтесь. Ничего страшного. Если не ошибаюсь, мсье Карю снимает у вас апартаменты на четвертом этаже?

— Да… С мадам Карю.