Человек-огонь

На какое-то мгновение, как обычно бывает на пожарах, все кругом замерло. И внезапно из огня донеслись истошные крики, взывающие о помощи, стоны, ругань, удары в стену. Но вот в эти крики вторглась песня сильных голосов:

Вы жертвою пали…

Кавалеристы бросились спасать узников, но было поздно. Пламя быстро охватило крашеную обшивку. Задохнулась в дыме и огне песня.

…До полночи продолжались ожесточенные бои за железнодорожный мост. Белые переходили в отчаянные контратаки, но каждый раз с большими потерями откатывались.

Где-то за Тоболом ухнула пушка. В ответ раздался ружейный залп. Все смолкло. Через несколько минут Томину доложили: железнодорожный мост занят надежно.

Томин посмотрел на часы, вырвал из блокнота лист и написал:

«Начдиву 30.

Частями вверенного мне отряда в 24 часа 13 августа с боем взят город Курган. Переправы через реку Тобол противник не успел разрушить. Захвачены пленные и трофеи, количество которых выясняется.

Командир сводного кавотряда».

И стремительная, как и он сам, подпись: «Н. Томин».

*

17 августа 1919 года. Вечер.

На огромном пространстве Зауралья противник выброшен за реку Тобол, на которой он рассчитывал остановить натиск красных полков. Над степями, перелесками, озерами и реками установилась тишина.

В штабе Пятой Армии раздается требовательный звонок. Командующему Михаилу Николаевичу Тухачевскому сообщают, что его просит к аппарату товарищ Меженинов, командующий Третьей Армией.

Между командармами происходит разговор.

Командарм 3: Могу ли теперь же отдать приказ о выходе отряда Томина из Кургана?

Командарм 5: Поздравляю со взятием Кургана. Левофланговая бригада 5-й дивизии тремя полками стоит в городе и районе Кургана, где находится и ваш отряд. Таким образом, связь полная.

Командарм 3: Отряд Томина после занятия Кургана получил распоряжение присоединиться к 30-й стрелковой дивизии.

Михаил Николаевич повесил трубку, призадумался. Окинул взглядом карту театра военных действий на Восточном фронте и про себя произнес:

— Блестяще! Блестяще исполнена операция казаком Томиным.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В ШАДРИНСКЕ

1

Вскоре после освобождения Кургана томинский кавалерийский отряд расформировали. Вернувшись в родную бригаду, Николай Дмитриевич еще долгое время выражал недовольство: в то время, как на Южном фронте успешно действовали конные соединения, на Восточном фронте не было сколько-нибудь внушительной кавалерийской силы. Между тем в Сибири необозримые просторы, несчитанные косяки коней, невешанные закрома овса. Сибиряки — прирожденные конники. Отведавшие колчаковщины, они ничего теперь не жалели для Красной Армии. Еще в дни рейда в отряд Томина вливались одиночно и группами крестьянские парни. Они приходили со своим снаряжением. Вот где можно небольшой кавотряд развернуть в крупное соединение, а затем и в армию. И насколько ускорился бы разгром белых на востоке

…В сентябре 1919 года в районе Мокроусово бригада попала в отчаянное положение и была вынуждена отойти. Только исключительный героизм и самообладание комбрига Томина спасли положение.

Не разобравшись, командующий фронтом объявил Томину выговор. Это вызвало вспышку гнева комбрига, и Николай Дмитриевич написал рапорт, в котором потребовал освободить его от занимаемой должности.

Томина вызвали в штаб дивизии.

Начальник дивизии Евгений Николаевич Сергеев приветливо улыбнувшись, встретил комбрига крепким рукопожатием.

— Вас, Николай Дмитриевич, в первую очередь интересует судьба рапорта? Вот и начнем с него, — и, предложив Томину кресло, заговорил: — Выговор — недоразумение, результат неосведомленности фронта о действиях бригады. Командующий отменил приказ.

Незаметно Сергеев перевел беседу на кавалерию. Томин сразу же преобразился, с азартом начал доказывать настоятельную необходимость в кавалерии на фронте, излагать свои планы.

Прервав беседу на полуслове, Сергеев передал Николаю Дмитриевичу бумагу.

Томин прочитал: