Человек-огонь

— Где тут хлебушко принимают в Москву? Сын мой Иван у Томина служит, письмо прислал. Энти три куля как бы от него, а ниже кои лежат — от нас со старухой. Они метку имеют. А как же…

Мужик разгрузил подводу, получил квитанцию на имя сына и на себя и, погоняя лошадей, поехал в город, чтобы найти сына и сказать, что просьбу его выполнил.

Штаб дивизии крестьянин нашел без труда. Он помещался в двухэтажном белом каменном здании бывшего богатея, на углу Набережной и Церковной. Ветви тополей и молодых березок гнулись от прозрачных сосулек, с крыш со звоном падала капель.

У штаба крестьянин растерялся: такой массы людей ему не приходилось видеть даже на ярмарке. Весь берег заставлен подводами. Штатские и военные, мужчины и женщины, и не поймешь, что к чему. К счастью, он встретил кума Егора, приехавшего сюда вместе с сыном из соседней деревни. Втроем пошли разыскивать Ивана.

В это время Томин и Фандеев в сопровождении командиров штаба вышли на улицу.

Выслушав просьбу мужичка в зипуне, Томин поручил одному из штабных работников помочь ему найти сына.

— А у вас что, папаша? — спросил Томин у кума Егора.

— Вот пособничка растил, да запросился к тебе. Не пустишь, бает, убегу. Одного пущать страшно, молод еще. Вот и приехали вместе. Примай подмогу. Бахилы он сам себе сшил. Мы, чай, известные шилокопы. Шубенку спроворил. Добрый конь при нем, сбруя справная.

Парень смотрел на командиров широко открытыми глазами.

— Как твоя фамилия? — спросил Томин.

— Типа Тарахтун, — выпалил тот.

— Чу, мели, Емеля, — рассердился отец. — Это ведь прозвище наше, бабка моя Лукерья тарахтела без меры, так и пошло. По пачпорту мы Барановы. Стало быть Антип Егорович Баранов.

— Спасибо, папаша, за подмогу. Будет твой Антип конником в полку Красных гусар, — проговорил Томин и, обратившись к командиру первой бригады Фандееву, закончил:

— Принимай, Сергей Гаврилович, пополнение.

5

В солнечный воскресный день подали состав. Отложив все дела, Томин прибыл на станцию. Под навесом несколько командиров оживленно о чем-то разговаривали. На товарной площадке не торопясь работали красноармейцы.

— Так дело не пойдет! — раздался вдруг голос начдива. — В Москве рабочий люд голодает, а мы тут разговорчиками помогаем? Так руководите погрузкой?

— Бойцы работают, нам-то что делать? — невозмутимо спросил ответственный за эшелон.

— Сейчас узнаете, что вам делать. А ну, за мной!

Подведя командиров к штабелям, Николай Дмитриевич пригнулся, уперся руками в колени, приказал:

— Кладите мешок!

Два красноармейца подхватили куль и переложили его на плечи начдива. Поудобнее поправив ношу, Николай Дмитриевич медленно взошел по мосткам в вагон. Следом за ним занес в вагон другой пятеричок командир, отвечавший за погрузку.

— Сам начальник гарнизона, сам начдив стал на погрузку! — пронеслось из конца в конец по эшелону.

Быстрее забегали красноармейцы, дружнее пошла работа. Сбросив шинель и шлем, Николай Дмитриевич работал, пока не был уложен в вагон последний мешок.

Оформлены документы. Сопровождающие заняли места. Раздался паровозный свисток, медленно сдвинулся с места состав. На вагонах — красное полотнище: «Братьям-рабочим Москвы от красных кавалеристов». Когда состав скрылся за сосновым бором, Николай Дмитриевич облегченно вздохнул, повернулся и пошел к коню.

6

Последний день апреля. Над городом опустился теплый вечер. В воздухе пахнет сосной, ароматом ранних цветов, листьями тополя и клена.

Над Исетью стелется сизым шлейфом туман. Приближается время отдыха от дневных хлопот и суеты.

По прямым и широким улицам к драматическому театру идут люди.

Важно, не спеша, словно совершая вечернюю прогулку, шагает уже немолодая пара. Мужчина в черном фраке, в белой сорочке с бабочкой. По внешнему виду — бывший чиновник земской управы. Рядом с ним дама в платье из зеленого бархата, в широкополой, низкой шляпе. На лицо опущена вуаль.

Пара остановилась у рекламы.

«Праздничное выступление самодеятельных артистов.

В программе: Н. В. Гоголь. Женитьба (комедия).

Концерт. Песни, пляски, акробатика».

— О, боже! — воскликнула дама. — Ну куда лезут со своим назёмным рылом: настоящие артисты и те не все справляются с этой вещью.

— Все же, душечка, посмотрим ради интереса, — предлагает мужчина.

Мимо прошла группа красноармейцев в начищенных сапогах, новеньких гимнастерках.

— Этим что ни покажут, все равно будут рады, — с нескрываемой злобой процедила сквозь зубы дама.

И ранее, когда начала выступать художественная самодеятельность, организованная Анной Ивановной, городской драмтеатр не пустовал. Сегодня же в зрительном зале негде яблоку упасть. Рядом с красноармейскими гимнастерками белые и цветастые кофточки, рабочие блузы, декольтированные платья.

В зале многоголосое гудение, нетерпеливое ожидание.

— Начинай!

— Чего тянешь?! — раздались выкрики с разных рядов.