Человек-Олень

Что осталось после лета? Один только камыш чернеет. А что осталось в нас после сражения? Достоинство и честь. Ладно, ты не мучайся и не думай больше о внуках. Главное, чтобы ты возглавил свой растерянный народ и довел его целым и невредимым до Улытау или Шынгыстау, о котором ты всегда мечтал. Ясно, что во владениях хана Шыгыса ты ханом не станешь. Но и без его поддержки, кочуя где придется, аул радости не найдет. Хотя говорят, что безгорестные и на одной воде жиреют. Может, дойдем через год, а может, через сто лет, а возможно, не дойдем, поляжем в черную землю. Ведь человеку часто случается умирать на поводу у какой-то мечты. Разве бедная моя свекровь, когда совсем состарилась, не ушла из дома и не умерла, погнавшись за какой-то птицей? О аллах, как маленький ребенок, бежала она по густой траве за этой птицей, пока не заблудилась в степи, не упала без сил и не умерла. А может быть, для свекрови, впавшей уже в детство, это была птица счастья? Откуда было ей, бедняжке, знать, что этому аулу не суждено увидеть птицу счастья даже во сне, не то что наяву. Однако пусть земля ей будет пухом, ведь она ни разу не взглянула на меня недобрыми глазами. А перед смертью сказала: «Дорогая сноха, никогда не оскорбляй моего Олжая, ведь он мужчина. Не давай пищи сплетням, не опозорь его». И она поставила два условия, высказала две истины. Если муж загадывает загадки, а жена не может их отгадать, нет в этом большой беды. Если загадки жены не может отгадать муж — это плохо и для жены, и для мужа.

Мой муж Олжай, мы всегда с тобой говорили друг другу загадки. Но бывало ли хоть раз, что не могли их разгадать? Не бывало. А в тяжелые времена я не говорю тебе двусмысленных слов, тут уж не до загадок, не до игры ума. Я не хочу принижать значение вождя многочисленного народа. Видно, уж твоя железная камча сделана не для того, чтобы поучать зловредную и строптивую жену, а для страха врагам. Только бы снохи поняли все это…

Я говорю, что у врагов остались два моих внука, но лучше бы сказать, что на сердце моем открылись две раны, которые никогда не заживут. Сколько бы я ни стенала, сколько бы ни голосила, разве это вернет мне внуков? Уж лучше бы умерли они сразу, чтобы потом их не травили собаками. Видно, муж мой Олжай не смог их предать смерти, потому что шевелилась в них живая душа. Я предаю их, приношу в жертву.

Какой толк просить мне помощи у Олжая? Я и сама потихоньку, без шума на весь аул, как-нибудь найду решение. Сильного врага силой не испугаешь. Захотел было испугать их мой Кайдос, чтобы выручить детей, да только сам пал от руки врага. Против сильного врага нужна хитрость, а не сила. Если с умом взяться за дело, то и зайца можно поймать за хвост. А иногда бывает и такое: что не под силу взрослому, с тем может справиться ребенок. Если я не ошибаюсь и чутье не обманывает меня, то внуков может освободить только мой третий сын, Жандос. Но вдруг я лишусь и Жандоса? Если я скажу «была не была» и проглочу камень, то не застрянет ли он у меня в горле? Нет, этот мой сын способен на многое. Я вижу в его глазах ум и смекалку Однако позову-ка его и испытаю».

Когда в юрте никого не осталось, Айпара велела позвать Жандоса, который был последним сыном Айпары и только-только начал садиться на коня. Глаза у него — как две смородинки, был он широк в кости и плотен не по возрасту. Шустрый паренек, ни одной минуты не мог усидеть спокойно. Лицом он был больше похож на Айпару, чем на Олжая. Жандос был одним из тех людей, кто входил в дом Олжая без стеснения и боязни.

На этот раз он появился так неожиданно, что из рук Айпары выпали четки. Она хотела поднять их, но Жандос опередил ее, стремительно поднял четки и повесил их на руки матери. Айпара, довольная ловкостью сына, улыбнулась и понюхала его лоб. Жандос не размяк от неожиданной ласки, хотя сердце его дрогнуло, а по-отцовски сел на колени и внимательно посмотрел на свою мать. В его пытливом взгляде стоял вопрос: «Что ты мне хотела сказать?» Из его сдержанности Айпара поняла, что сын рано повзрослел, и пыталась понять причину этого. Почему вместо игр и забав парню приходится думать? Пожалуй, в этом повинны трудные, беспокойные дни тобыктинцев, недавнее нашествие джунгаров.

— Сынок, кого ты чаще всего видишь во сне? — спросила Айпара.

— Тебя, — быстро ответил Жандос.

— Ну а еще кого?

— Верблюдицу, которая недавно потеряла верблюжонка.

— Потом?

— Даже не знаю Во сне я все время плачу. Кстати, вчера мне приснились Бокенши и Борсак. Они сосали собаку.

Айпара нахмурилась и оборвала его:

— Все, хватит! Ты знаешь, что у каждой ляжки одно бедро?

— Знаю, но ведь у бедра есть еще и коленная чашечка.

— В таком случае, бедро — Кайдос, а коленная чашечка — ты. Вы оба ягнята, которые расширили мое узкое бедро и смягчили мои каменные груди. Кайдос погиб честной смертью. Но кто останется вечно жить в этом мире? Пришел смертный час волу, придет и теленку. Мы — словно ручьи среди огромного моря…