Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости

Я сжимаю кулаки, и во мне поднимается волна ярости. Где-то там моя мама нападает на людей и не может контролировать собственное тело, если ее вообще еще не застрелила полиция. И чем дольше мы ждем, тем больше шансы, что ничего спасти будет нельзя.

Мы обязаны попытаться.

Она мне этим обязана.

Это из-за нее у моей матери теперь крылья и клюв.

Она просто обязана согласиться.

– Тогда я сам, – говорю я, протягивая руки к контейнеру.

– Стой! – вопит Скворец, разворачиваясь спиной и прикрывая рот рукой. – Что ты делаешь?

– Через три секунды я выстрелю паутиной в жидкость, и у румидия проявятся антисептические свойства. Надеюсь, нанороботы успеют их перенять, а потом все взорвется, и их разнесет по городу, люди в котором излечатся, если все пойдет по плану.

– Замечательно, но просто так паутину туда добавить нельзя, – говорит Скворец.

– Тогда объясни, как это сделать! – требую я.

В ее глазах мелькает неуверенность, она переводит взгляд с ядовитой жидкости на меня и обратно.

– Пожалуйста, не сдавайся, Скворец. Я ведь не сдался, – умоляю я.

Наконец определившись, она закрывает глаза и глубоко вздыхает.

– Можешь сделать шарик из жидкости для паутины и дать мне?

– Большой? – спрашиваю я, скатывая паутину в мячик обеими руками – мячик для гольфа, софтбола и, наконец, баскетбола.

– Достаточно, – говорит она и протягивает ко мне руки. Я кидаю мяч, как в корзину, улыбаясь, когда она удивляется его весу.

– Почему она такая тяжелая?

– Концентрированная паутина не очень легкая, – отвечаю я, вытягивая руки над головой. – И носить ее приходится целый день. Думаешь, откуда такие бицепсы?

Она закатывает глаза, улыбается и произносит:

– Я ведь говорила, что дедушка меня о тебе предупреждал? – А затем отворачивается и поднимается к емкости по лесенке, которую я до этого я не замечал.

Я чувствую, как потеет шея под маской, и поспешно вдыхаю воздух.

Я не собирался флиртовать, но…

Это ведь было оно?

Так, Майлз, сосредоточься.

Я наблюдаю, как Скворец снимает с контейнера крышку и держит над жидкостью мяч из паутины.

– Ты что делаешь? – шепчу я.

– Они не реагируют на звук, можно и громче, – говорит она, пожав плечами. – Пробуем или как?

Такого в базовом курсе для Человека-Паука тоже не было. Я стою перед злодейкой, которая держит в руках мяч из моей паутины, из-за которого мы либо взлетим на воздух, либо нет.

– Ну?

– Можно вопрос?

– О, вот теперь у тебя появились вопросы, – бормочет она, опустив одну руку на бедро.

– Если эта штука может взорваться, не стоит ли оттащить ее поближе к центру событий? Например, на Таймс-сквер.

Она поднимает бровь.

– А, теперь ты хочешь сначала ее туда донести, – говорит она. – А ты прослушал, что она легко взрывается?

– Знаешь, большую часть жизни я прожил в Нью-Йорке. Это мой дом. Мое все. И если я не исправлю случившееся сегодня, то потеряю все. Там, внизу, мои родные.

При этих словах в ее лице что-то меняется.

Я вспоминаю день, когда таскал коробки наверх, в бабушкину квартиру, и мечтал приклеить к стене ручку, чтобы дверь не закрывалась. Я хотел побыстрее закончить.

Теперь я бы хотел наслаждаться тем вечером, каждой секундой, которую я провел за столом, поедая пиццу от Алессандро, пока мама и Ганке обсуждают целесообразность нанесения своего имени на специальные ярлычки на одежде.

Я готов был рискнуть жизнью ради еще одного такого вечера.

– Мне нужна твоя помощь. Один я это не сдвину.

Она закатывает глаза, возвращает крышку на место и спрыгивает с лестницы.

– Я-то думала, у тебя там очень мощные бицепсы, но ладно.

– Что?

– Говорю, сделай мешок из паутины, нужно же в чем-то это нести.

Глава 17

Я УЖЕ придумываю, как буду рассказывать эту историю Питеру: «И вот, значит, лечу я над Манхэттеном с контейнером, в котором плещется химически нестабильная жидкость с наноботами, они питаются от покрытой золотом статуи из румидия, которая стоит 4,5 миллиона долларов, а несет меня внучка твоего заклятого врага».

И все это абсолютно нормально.

Я продумываю, что делать, если она решит меня отпустить. До того как стать Человеком-Пауком, я немного страдал от страха высоты, как и большинство людей, но быстро от него избавился – после первого же занятия с Питером. Но это! Такой высоты я все же боюсь. Я болтаюсь в 150 метрах над Нью-Йорком со светящейся емкостью, полной взрывоопасной жижи, а мой худший враг может в любой момент меня отпустить.

– Скворец, – говорю я, – мне кажется, тут можно приземляться.

– Уверен? – спрашивает она.

– Да, – отвечаю я, нервно сглатывая. – Уверен.

Она замолкает, но не сбавляет высоту.

– Ты боишься, что я тебя отпущу.

– Нет, что ты. Просто здесь отличное место, – отчаянно вру я.

– Мы над пристанью, – говорит она. – Просто признайся, что боишься.

– Нет, не боюсь, – настаиваю я.

– Как скажешь, – говорит она. – Знаешь, Человек-Паук, про меня много чего можно сказать, но я не убийца. Я обещала доставить тебя на Манхэттен. Я тебя туда доставлю, а потом заберу Воронов и вернусь с ними домой, как будто ничего этого не было.