Человек-Паук. Вечная юность

Питер поднял контейнер над головой, и в тот же миг обезумевший Сильвермэйн треснул куском ржавой арматуры ему по коленной чашечке. Человек-Паук вскрикнул и чуть не выпустил огромный контейнер. Осознав свою ошибку, Сильвермэйн выпучил глаза: груда металла грозила вот-вот рухнуть прямо на него. Скрипнув зубами, Человек-Паук покрепче перехватил контейнер и отбросил его в сторону. Манфреди не стал дожидаться, пока враг придет в себя – на этот раз железная палка угодила не в колено, а по голени.

– Ай!

Сильвермэйн вскочил на ноги и снова бросился бежать с криком:

– Не могу так больше! Не могу!

Нога болела, но кости были целы. Человек-Паук прыгнул за ним.

– Так сдавайся! Может, власти найдут способ тебе помочь.

– Ха! Не купишь! Я это уже столько раз слышал…

На улице Сильвермэйн остановился, как будто чего-то дожидаясь. Миг – и Человек-Паук схватил его и прижал к земле.

– Ну, хватит, старина… то есть, молодой человек… или, э-э… в общем, хватит!

Манфреди сверкнул на него глазами. Его взгляд был полон такой безграничной ненависти, что Человек-Паук отшатнулся.

«Похоже, он зол на все вокруг – на меня, на себя, на жизнь, на весь мир. Из-за чего – это уже не мое дело. Спеленаю его паутиной, а дальше пусть с ним возится тюремный психолог».

Но, не успел он нажать на спуск паутинометов, паучье чутье забило тревогу. Муниципальный автобус, ехавший по улице, толкнул бортом машину, припаркованную у обочины, и та опасно накренилась, угрожая накрыть их обоих. Не успевая увернуться, Человек-Паук подставил плечо и оттолкнул машину в сторону – прямо в витрину прачечной.

Из промчавшегося мимо автобуса спрыгнул на ходу огромный человек. Упав на асфальт, он перекатился вперед и встал.

«Марко!»

Автобус несся к оживленному перекрестку. Водитель лежал без чувств, навалившись на руль, перепуганные пассажиры безуспешно пытались привести его в себя. Делать было нечего. Оставив Сильвермэйна, Питер стрелой метнулся вперед и приземлился на крышу автобуса.

Студент-физик, он понимал: мгновенно остановить восемнадцатитонную махину невозможно. Даже если привязать ее паутиной к чему-то достаточно надежному, остаточный импульс просто разорвет автобус пополам.

Но должен же быть способ предотвратить аварию!

В надежде изменить направление движения автобуса, он выстрелил в переднее правое колесо паутиной и захлестнул другой ее конец за пожарный кран. Автобус вильнул вправо, но продолжал нестись к перекрестку. Столбик пожарного крана согнулся и брызнул водой, готовый вот-вот переломиться…

Но при внезапном отклонении от курса левое колесо автобуса на миг оторвалось от асфальта. Человек-Паук выстрелил паутиной и в него, перекинул другой конец нити через фонарный столб и дернул. Столб согнулся, суставы и мышцы едва не лопнули, однако Человеку-Пауку удалось приподнять автобус и перевернуть его набок. Спрыгивая с опрокидывающейся машины, он успел кинуть на асфальт несколько слоев паутины, чтобы смягчить ее падение.

Даже рухнув набок, автобус проехал еще несколько ярдов и только после этого остановился. Питер распахнул дверь. Пассажиры были напуганы и помяты, но целы.

«Уф-ф! Марко – парень бесхитростный, он не настолько сообразителен и жесток, чтобы придумать такое. Наверное, он выполнял приказ Манфреди».

Конечно, ни того ни другого поблизости видно не было. Серая кепка и коричневый пиджак валялись рядом с перевернутой машиной – там, где Человек-Паук оставил Сильвермэйна.

«Похоже, он принял мой совет насчет одежды».

Глава двадцать пятая

Переодевшись в «штатское», Питер решил прогуляться и обдумать следующий шаг.

«С тех пор, как я столкнулся с Сильвермэйном в прошлый раз, он здорово изменился. Он все так же хитер и умен, но тычется из стороны в сторону и делает глупости. Я сам еще не так давно был таким же – только без этих постоянных перерождений со стиранием личности».

У «Кофейного Зерна» Питер остановился, удивленный темнотой и пустотой внутри. Дверь была заперта, стулья подняты на столы. Объявление за стеклом гласило: «Закрыто на неопределенный срок».

«Ого! Кстати об утраченной юности… Все на свете со временем меняется – или умирает. Кроме Сильвермэйна. Он так и будет стареть и молодеть без конца. Нет, я бы с ним местами не поменялся, но как много хотелось бы вернуть».

Он коснулся стекла, вспоминая часы, проведенные в этой студенческой забегаловке – все, что пережил здесь, хорошее и плохое; все решения, принятые и не принятые. Мысли все дальше и дальше уносились в прошлое, пока Питер не вспомнил добродушное лицо дяди, представив себе, что тот снова, как в детстве, стоит рядом.

– Питер, сосредоточься на настоящем. На самом деле ничего, кроме настоящего, у нас нет.

Образ дяди Бена в стекле витрины слился с отражением Питера, и Питер вдруг понял, что в последнее время его лицо изменилось, сделалось старше – настолько, что фамильное сходство, о котором все время говорила тетя Мэй, стало очевидным. Судя по фотографиям, дядя Бен и Ричард Паркер, его покойный отец, были очень похожи. От мысли о сходстве, роднящем их всех, стало неожиданно тепло на душе.