Человек-пистолет, или Ком

По он поднялся и пошел обратно к дому, переступая в свете керосиновой лампы, словно внутри мутно-желтого пузыря. Он скрылся в доме, и окна веранды слабо осветились изнутри.

Мои глаза уже более или менее привыкли к темноте. Я медленно обошел весь участок по периметру. В окружающем пространстве, уплощенном ночной мглой, всё, что находилось от меня за пределами нескольких шагов, казалось равноудаленным — будь то заборы, кусты, постройки на соседних участках или белесые пятна на темном небе, — всё плавно переходило одно в другое, едва меняя оттенки… Я прислонился плечом к забору… Из-за того что приходилось напрягать зрение, создавалась иллюзия, что то тут, то там во тьме происходят какие-то эпизодические, трудноуловимые перемещения. Я прислушался, но, кроме тихого, ровного шума ветра, ничего не услышал. Я подумал, что Валерий так и не обмолвился о Коме ни словом. Так или иначе, мне нужно самому поговорить с ним, растолковать, в какую опасную ситуацию мы с ним попали. Неважно, как он воспримет, но он должен знать, что заочно мы оба приговорены и что за нами началась охота. Призрак бродит но Европе. Птица счастья… Со стороны дома не доносилось ни единого звука. Окна веранды также тускло светились изнутри. Задымила ли труба — в темноте было не разглядеть… А что если Ком потребовал от Валерия, чтобы тот убил меня? «Как поживаешь, Антон?» — вспомнил я гадкий голос. Какой сетью я оплетен? О чем думал я, когда ехал сюда с Валерием? О чем думал Валерий, когда зазывал меня сюда? Мы не доверяем и боимся друг друга — это очевидно. Хотел бы я знать, что у него на уме!.. Я осторожно подошел к дому и заглянул в окно.

Керосиновая лампа стояла на столе, разливая все тот же тяжелый, маслянисто-ржавый свет. Валерия не было. Я приподнялся на цыпочки и заглянул поглубже, но Валерия по-прежнему не увидел. Тени слегка покачивались. Пламя внутри стеклянного колпака жадно сосало из фитиля керосин. Валерий говорил, что за стольник можно купить вполне хороший пистолет… А может быть, он его и купил? Например, для защиты от Кома. Ком-таки отчаянно запугал его, раз он наврал мне про сотрясение мозга. Бог его знает, для чего он его купил. А для чего я купил ружье?..

Притаившись, я смотрел в окно, ждал, но Валерий не показывался.

— Валерий, ау! — позвал я и стал торопливо вкладывать в ствол гарпун. Валерий не отзывался. В доме было тихо. Упершись острием гарпуна

в каменный фундамент, я налег на ружье и поставил его во взведенное положение. «Сейчас я все узнаю!» — подумал я.

Держа ружье наготове, я проник в дом и, оглядевшись, плюнул с досады. Валерий лежал на матраце около печки. Рядом валялась пустая бутылка. Он до того упился, что умудрился угреться у печки, которую так и не растопил, а лишь кое-как набил поленьями. Я по инерции обыскал его, но, конечно, никакого пистолета не нашел. «Как не вовремя отрубился, пьянь!» — подумал я и, приподняв его, стал трясти. Он приоткрыл один глаз.

— Это ты мне все время звонил? — заорал я ему в ухо. — Это ты спрашивал — «Как поживаешь, Антон?» Отвечай, или я вобью эту штуку тебе в пасть! — Я пригрозил гарпуном. — Говори, что ты задумал! Ты понимаешь, что это не шутки? О чем ты еще говорил с Комом? Что ты задумал, а?..

Он закрыл глаз и повалился обратно на матрац. Я отложил ружье и сначала слабо, а затем все сильнее стал лупить его ладонью по щекам. Сначала мне казалось, что я делаю это как бы несерьезно, но потом с удивлением обнаружил, что вошел в раж и со странным удовольствием луплю его со всей силы наотмашь, так что начинает ломить ладонь. Валерий жалобно замычал и пополз в угол, ничего не соображающий и беспомощный. С большим трудом я остановил себя и, опустившись на матрац, отдышался… Лотом растопил печку.