Человек, проходивший сквозь стены (Рассказы)

Мастерство Марселя Эме сказывается уже в самом его умении полностью преображаться при переходе от одного жанра к другому. Его новелла — доподлинная новелла. В монологах и диалогах нет ничего театрального, они рассказываются так же, как и все прочее в новелле. Вспомним заключительное произведение сборника: «В ожидании». Оккупированный Париж. Стоя в бесконечной очереди у булочной, люди рассказывают друг другу каждый о себе. Казалось, эта новелла могла бы носить подзаголовок — «сценка»; но нет, даже и здесь наивысшего напряжения действие достигает тогда, когда берет слово сам автор и сообщает нам, что четырнадцатый или, вернее, четырнадцатая, единственная, ничего о себе не рассказывавшая, внезапно скончалась, стоя в очереди. Это молодая женщина, жена военнопленного, бедная, обремененная семьей. Ее соседи по очереди, ставшие за время долгих бдений ее друзьями, берут на себя хлопоты о ее похоронах, что было в те дни в Париже делом весьма нелегким. Это и есть кульминация рассказа. В нем как бы наступает тишина и раскрывается подлинный его смысл: до сих пор были только слова и все говорили о себе, теперь что-то делается для другого. И чувства, которые стали общими чувствами этих людей, сблизили их. Традиционная для реалистической французской литературы тема превращения бездейственной толпы, кучки равнодушных обывателей в людей, ставших близкими, решена чисто новеллистическими средствами.

Рассказывает Эме безукоризненно построенными фразами и точными словами, сохраняя невозмутимость, ироническую сдержанность даже при описании очень смешных или неожиданных положений. Один французский критик сравнил Марселя Эме с известным комедийным киноактером Бестер Китоном, который отличается тем, что сам никогда не улыбается. Вернее было бы сказать, что Марсель Эме следует традиции французского народного юмора, где есть неулыбающийся, немного коварный рассказчик. Народные корни чувствуются и в склонности Марселя Эме, изображая обыкновенных людей, ничем не примечательных героев, выхватывать их из привычной обстановки и переносить в мир чудес, в область фантастики, наделять их «вторым» существованием. Фантастика, гротеск могут быть разными: у Марселя Эме они граничат со сказкой, с притчей, вбирающей в себя действительные конфликты жизни, сложные, а иногда и трагические обстоятельства человеческого существования. Поэтому мы вправе говорить о реалистической природе этих рассказов.

Голливудские «счастливые концы» в фильмах нереалистичны, хотя, как правило, там никакой фантастики нет; не реалистичны они именно потому, что, превращая в финале бедную девушку в миллионершу, сценарист делает вид, будто это реальнейший, обычный для американских условий поворот судьбы.

У Марселя Эме бедняк живет в ином мире, чем богатый, и роль фантастики, гротеска в том и состоит здесь, чтобы показать несообщаемость, разграниченность этих двух миров. Только чудом может беззащитный маленький человек стать по буржуазному моральному кодексу одним из сильных мира сего.

Такое чудо приключилось, например, с канцелярским писцом Дютийолем, когда этот робкий человек, не смеющий приоткрыть дверь в кабинет тупого тирана-начальника, вдруг обретает способность проходить через стены и приводит в трепет не только своего угнетателя, но и прочих влиятельных лиц.

В этом рассказе есть, конечно, мотив бунта, возмездия за попрание человеческого достоинства, но, как и в других рассказах, о которых речь будет дальше, возмездие это оборачивается против героя. И не только потому, что Дютийоль вынужден скрывать свой дар, боясь стать жертвой тех, кто является хозяевами жизни не в силу какого-то магического дара, а по законам буржуазного общества. Важнее другое: оставаясь в пределах морали этого общества, герой новеллы не в состоянии по-настоящему отстоять свое человеческое достоинство. Выбор у него один — или быть тираном, волком, или — овечкой, жертвой. Волшебная власть, данная герою, так и не послужила завоеванию свободы, достойного существования. Он может пройти сквозь тюремные стены, но остается пленником буржуазных законов и своей собственной ограниченности. И даже решение отправиться в Египет, попробовать свою волшебную силу на тысячелетних стенах пирамид, — даже это почти романтическое решение возникает потому, что господину Дютийолю нет житья в своем городе.

Об одном из своих героев Марсель Эме говорит, что он рычал мысленно. Это очень верно характеризует бунт маленького человека в произведениях Марселя Эме. Протест, живущий в этих несмелых душах, исковерканных мещанским существованием, не проявляется вовне, а если доходит до внешнего мира, то чаще всего в виде горькой жалобы и не способен ничего изменить в царстве сытых и равнодушных. Вспомним того же Дютийоля, замурованного в стене вместе со своей скорбной песней. Он немного смешон, этот покаранный за любовные проказы немолодой канцелярист. Но отнюдь не смешно то, что прохожим его песня кажется просто воем ветра. И они спешат дальше, по своим делам.