Человек, проходивший сквозь стены (Рассказы)

В рассказе о мести сборщика налогов, потребовавшего, чтобы налогоплательщики «внесли» в кассу своих жен, бунт, казалось бы, вполне ощутим для внешнего мира. Но в действительности этот вызов власть имущим становится ловушкой для чиновника налоговой управы. Недаром начальство, узнав об аккуратной «сдаче» жен, приходит в восторг: безропотность налогоплательщиков господин министр воспринимает как их покорность буржуазной государственной машине и награждает сборщика налогов. Вопреки своей воле он услужил хозяевам. В этой новелле, в отличие от предыдущей, раскрываются корни неудач героя. Сборщик налогов — жертва буржуазной лжедемократии, где равенство фиктивно, а власть находится в руках эксплуататоров. Недаром у этого чиновника двойная фамилия Готье-Ленуар. В нем живут два человека: один, хоть он всего-навсего маленький чиновник, поставлен Французской республикой надзирать за богачами налогоплательщиками. Он, так сказать, волен казнить их и миловать. Он представляет государство, чей официальный девиз: свобода, равенство, братство. А другой Готье-Ленуар — и только этот существует реально — просто жалкий приказчик буржуазного государства, презираемый богатыми налогоплательщиками, вроде домовладельца Ребюффо, Это противоречие великолепно передано введением мотива двойника, в духе романтических новелл. Мы имеем в виду сцену, где Готье-Ленуар — сборщик налогов — полемизирует с Готье-Ленуаром налогоплательщиком.

Моральные уродства буржуазной демократии наиболее открыто выступают в новеллах, где речь идет о войне.

Война, развязывающая самые разрушительные, самые опасные для человечества силы капиталистического общества, заставляет это общество удваивать, утраивать обычные для него дозы нравственной и политической демагогии. Одна из самых циничных ее формул — это проповедь «равенства жертв», приносимых имущими и неимущими во время войны.

Буржуазная литература многократно и беззастенчиво пыталась изображать дело так, будто богач возлагает на «алтарь отечества» куда больше жертв, чем бедняк. В новелле «Талоны на жизнь» герой, от имени которого ведется повествование, является писателем, поэтому в сатире заключена пародия на самый стиль буржуазной литературы и литераторов, чей цинизм с особенной наглядностью сказывается в условиях войны. Особенно выразителен эпизод, где епископ уговаривает писателя откупить у бедного рабочего несколько дней его жизни. Светские друзья советуют писателю не церемониться с бедняком и без труда убеждают своего салонного метра, что цена его жизни неизмеримо выше. Ведь рабочему даже на руку перестать жить, поскольку он не в состоянии прокормить свою семью.

Как бы между строк возникает образ общества, где все, что есть самого хищного, паразитического, порочного, стремится пожрать истинных хозяев жизни.

Могут сказать, что Марсель Эме — писатель, отнюдь не склонный потрясать основы буржуазного порядка, и что он вряд ли хотел бы видеть рабочих, крестьян в роли хозяев. Действительно, автор этих новелл вообще не противопоставляет буржуазной морали какие-либо иные, более высокие социальные или нравственные идеалы.

Так что же все-таки заставляет Марселя Эме создавать сатирические образы, которые объективно, независимо от воли автора, содержат заряд антибуржуазной морали? На этот вопрос можно ответить словами древнеримского поэта Горация, сказавшего, что бывают такие нравы, наблюдая которые «трудно не писать сатиру». Гораций не был революционером, но он не мог быть и сторонником морали рабовладельцев. Марсель Эме отнюдь не революционер, но такое преступление собственнического строя, как война, вызывает в нем прямой протест. Марселя Эме, видимо, особенно тревожит стремление воинствующих политиков Франции увековечить войну, пренебрегая весьма поучительным опытом войн, дважды чуть не сгубивших страну.

В чем замысел неких правителей Франции, раскрываемый в новелле «Декрет»? Они пытаются найти способ скрыть от народа бедствия затянувшейся и бессмысленной войны. Однако, перенесясь вперед на семнадцать лет, люди не могут забыть то, что ими было пережито. Марсель Эме вводит мотив «машины времени», что позволяет его герою свободно переноситься из настоящего в прошлое и будущее и таким образом жить как бы в трех временных измерениях. Автор словно бы играет изображением одновременного существования разных эпох. Но это не игра ради игры. История героя, ощущающего себя жителем оккупированной Франции и в то же время Франции послевоенной, приобретает более чем актуальное звучание. В наши дни, когда французам вновь приходится терпеть на своей земле солдат вермахта, не может не производить впечатления история француза, уже видевшего освобождение родины и вдруг обнаруживающего на официальном здании в Париже нацистский флаг.