Человек-птица

– И что же нам делать? – вслух размышляет Птах, поочерёдно поглядывая на пораненную птицу и исстрадавшуюся от горя её и его подругу.

– Вдохни в неё душу! – умоляюще глядит на него Эя.

– А ведь действительно, раны птицы не настолько губительны! Разбиты только её крылья и душа, – продолжает Птах осматривать голубку. – И мы должны вернуть её к полётам! А следовательно, к жизни. Ведь это и есть то, что делает их птицами, – жизнь в полёте! – вдохновенно осознаёт он.

– А если она не может летать! Значит, умрёт? – сокрушается Эя. – А я так люблю её!

– А что? Это очень верно и, возможно, жизненно важно – вкладывать свою любовь и душу в жизнь любимого! – провозглашает и призывает Птах. – И если она станет летать, живя этой любовью, то мы будем жить, летая на крыльях любви! – Осматривая кровлю крыши, ищет он пробивающийся через неё солнечный луч и пододвигает птицу к тому месту на столе, куда падает этот луч, позволяя лучше разглядеть раны.

– Птах, что ты делаешь? – вдруг тревожно вскрикивает девушка. – Ты ещё больше терзаешь её! – Своими руками обхватывает она его руки, раздвигающие раны на птице. – Разве, помогая выживать, можно делать ей больно?

– Сейчас, чтобы оживить птицу, нужно понять и докопаться, где теплится её жизнь, – объясняет ей Птах. – А если хочешь помочь ей, то вначале помоги мне. Сбегай к выходному проёму и принеси воды, – отправляет он её с кувшином. – А я пока что-нибудь придумаю, чтобы усилить освещение и лучше рассмотреть внутреннее устройство птицы. – Он неудовлетворённо посматривает на солнечный луч и начинает перебирать мешочки с отполированными и подготовленными для изготовления украшений камнями-самоцветами.

Из различных камней он выбирает выпуклые, подходящие для задуманной им цели. И через просверленные по их краям отверстия продевает нитки с узелками, на которых гирляндой, один над другим, развешиваются и удерживаются камни, – чтобы свет, проходя через верхний камень, фокусировался на верхней выпуклости нижнего. И так далее, от камня к камню всё более усиливая и концентрируя силу света.

И когда Эя возвращается в мастерскую, то замирает, попав в радужный мир многоцветного сияния, исходящего от преломления и излучения подвешенной по направлению луча и пронизываемой им гирлянды камней.

– Теперь, когда я собрал и усилил яркость солнечного луча, мне стало видно многое из того, чего я раньше не мог увидеть! – отмечает Птах, рассматривая внутренности птицы.

Эя подаёт ему кувшин с водой, заворожённо глядя, как в лучах пронизывающего их света пульсируют кровь и мышцы птицы. Но когда он начал поливать водой оголённые разрывы и внутренние ткани птицы, опять встревоженно запротестовала:

– Она ведь грязная!

– Эта вода получилась из воздуха, который прошёл через очищающий его огонь. А пепел, который ты называешь грязью, – это дерево и металл, прошедшие через огонь, который выжег из них духов и всё сущее, чтобы оставшуюся, чистую сущность заполнить своей огненной, неугасимой жизненной силой! – препарируя птицу, поясняет ей юноша.

– Так вот почему, колдуя с духами природы, ты лечишь людей! – делает Эя открытие для себя.

– Я, изучая природу, употребляю её возможности для поддержания человеческих сил, – уточняет он и демонстрирует ей: – Вот, посмотри, как при попадании этой живительной воды не только погибает, но и оживает плоть, у которой нарушено её кровяное жизнеобеспечение и нет уже жизненных сил.

Эя потрясённо, заворожённо, не дыша и задыхаясь от восторга, смотрит на происходящее.

– А теперь, пока вода и солнечный свет произведут своё животворящее действие, смотри на то, чего мы раньше не знали! – возбуждённо показывает ей Птах. – Луч солнца пронизывает гирлянду камней, которые усиливают и концентрируют силу его света. Но оказывается, своими гранями они ещё взаимопреломляют и разлагают свет! И если изменять углы поворота и граней камней, то можно регулировать и подбирать нужный нам цвет луча, каждый из которых по-своему влияет и воспринимается плотью. Причём разные виды плоти по-разному реагируют на разные цвета света! Самое сильное воздействие, кажется, оказывает красный цвет. Мышцы, даже с оборванными кровяными каналами, набухают. Они, наверное, думают, что это поступает кровь. И даже при её недостаче, но от ощущения красного света, они не только не погибают, но и работают, поддерживая жизнь организма. А ну-ка попробуем синий, – меняет Птах местами камни в гирлянде. – Эх, к нему примешивается зелёный. Но смотри, как сразу же останавливается кровотечение! А ты говоришь «колдовство»! Это чудо! – добродушно отвечает он Эе на проявление её восхищения. – А если зелёный с синим и посветлее, то гляди! Как ровно стала дышать птица! Причём свет совсем не попадает на её дыхательные органы.

– Птах… – вдруг с трепетным страхом глядит Эя на него, птицу и разноцветную гирлянду. – Я боюсь…

– Чего, голубка? – не отвлекаясь от своих дел, непроизвольно ласкательно отвечает Птах.