Человек-птица

Рабовладелец, старательно ища выход и не находя его, бросается в ту сторону, откуда дул ветер. Но тут же выскакивает оттуда и, хватаясь за горло, с выпученными глазищами истошно кричит, ринувшись в другую сторону, ища в пелене дыма потерянного им юношу. Пробежав по лабиринту коридоров, за поворотом он вдруг выскакивает к резко возвышающемуся выходному проёму воздуховода, где напор исходящего изнутри ветра стихает, дым, высасываемый и увлекаемый наружными потоками ветра, рассеивается в них и улетучивается. В этом водовороте марева и зарева земной и небесной, воздушной и человеческой стихии, с поднятыми, словно крылья, руками, в дымчатом и солнечном ореоле, словно в призрачном оперении, спиной к нему, а лицом к солнцу и вольным потоком воздуха, будто паря в них, и в ошеломлённом взгляде рабовладельцу видится его юный чудодействующий раб.

Хозяин вначале гневно бросается к своему рабу. Но по мере приближения к нему ощущает неподвластность ему необъятности простора впереди и силы ветра, подталкивающей его вперёд. Тогда он, оглянувшись на смрадно дышащее чрево земных сил, украдкой, по стене, как будто к краю пропасти, пробирается к сияющему солнцем выходу и чудодействующему со стихиями юноше. Он даже притрагивается к нему, чтобы убедиться или избавиться от наваждения.

– Как хорошо, светло и легко! – восхищается тот, обернувшись.

– Конечно, после всего пережитого… – отирает хозяин пот с лица.

– После всех тех трудов, которые мы с ветром совершили. Чтобы угли давали нужный нам жар в кузнице и для печи обжига, а воздух уносил его с дымом. Освобождая людей от беспрестанного качания мехов и работы в поту и гари, к творчеству полезного и прекрасного!

– При этом даже образуется такая драгоценная для нас вода?! – удивлённо зачерпывает и умывается хозяин водой, собравшейся в каменном углублении.

– Она приносится воздухом из печей, где идёт горячая работа, и оставляется нам на выходе, где воздух опять становится свежим! – радостно встаёт юноша под падающие с потолка капли.

– И это всё всегда само будет работать?! – освежившись, осматривается хозяин. – И тебе не нужно гонять ветер, а мне тебя?

– Конечно! – вспыхивает воодушевлённый юноша. – Ведь ветряные меха круглые. Поэтому, с какой бы стороны ветер ни дул, он, отдавая свой воздух, наполняет им раскрытые к нему забрала и проталкивает его через сужающиеся коридоры и заслонки. А пролетев над мехами, ветер уже через забрала с другой стороны забирает из мехов свой отданный и пробежавший по ним воздух вместе с жарой и дымом. То есть ветер в любом направлении вдувает и забирает воздух, своими мехами прогоняя его через горны и печи.

– А если не будет ветра? – испытующе щурится хозяин.

– Горячий воздух из печи, стремясь освежиться на воле, тянет за собой в печь свежий воздух. Тем самым в мехах и печи и создаётся ветер, который потому и помогает жить нам, что мы помогаем ему! Потому что это – радостный взаимополезный труд, свободный от вражды и рабства стихий!

– Это хорошо… Но плохо для тебя! – усмехнувшись, задумчиво смотрит рабовладелец на своего необычного раба. – Лучше бы ты был духом ветра, как мне сегодня порой казалось. Тогда бы оставил мне на память вот это своё доброе дело и летел восвояси. А со свободомыслящим рабом что нам теперь делать? Не продать, чтобы ты не творил такие же чудеса для других рабовладельцев. Не засечь и не выбить вселившийся в тебя дух свободы, потому что без тебя всё это рухнет. Но и держать вольнодумца, с которым всё это взлетит на воздух, опасно.

– Но я не думаю и не делаю ничего плохого! – озадаченно размышляет юноша. – Только то, что подсказывает мне дух моей души.

– Ты раб, и место твоё здесь. Но ветреный дух тянет тебя ввысь. И вот на краю этой пропасти твоя рабская душа мечется: кем ей быть и как ей жить. Поэтому, – вместе с каплями воды стряхивая с себя добродетель, сурово глядит на него рабовладелец, – всё расставим по своим местам: раба в стойло, душу вот сюда! – сжимает он свой кулак. – А ветер? Пусть себе летает. И всё будет хорошо, а главное – на пользу. Мне! – смеётся хозяин. – И тебе тоже, – хлопает он юношу по плечу, – в радость! Только не свались от неё в пропасть своеволия.

Юноша, к радости рабов, освободившихся от трудоёмкого нагнетания мехами воздуха в кузнечный горн и печь обжига керамики, теперь занимается контролем и налаживанием работы ветряных мехов. Но выход за пределы производственного комплекса ему запрещён, и он, мастеря из высушенных растительных листьев, оперённых настоящими перьями, модели птиц, изучает их летательные свойства в аэродинамической трубе коридора. А затем выпускает их из выходного воздушного проёма, радостно наблюдая, как они взмывают в восходящих потоках выходящего из мехов воздуха.