Человек раздетый

– Первое интервью с Владимиром Владимировичем я делала, когда он возглавил ФСБ. Он, я знаю, не любил приходить в студию. А мы – очень редко выезжали. Но тут был именно такой случай: мы поехали к нему на Лубянку и там записывали интервью. Оно было, прямо скажем, никакое. Я отлично помню, что он всё время подчеркивал, что он чиновник, а не политик, что он всего лишь выполняет задачу. И я записала это интервью и подумала, что вряд ли он будет моим частым гостем, потому что скучно, неинтересно. Потом, правда, еще пару раз возникали ситуации, когда мне зачем-то нужно было его интервью в должности руководителя ФСБ. И я звонила в его приемную сама. И каждый раз он обязательно сам отзванивал и объяснял, например, почему он не может прийти. Но до премьерства он к нам больше не пришел в передачу ни разу. Тем не менее было ощущение, что он очень внимателен к просьбе журналиста, что и позволило мне на голубом глазу позвонить в приемную в августе 1999 года. До переизбрания Ельцина остается очень мало времени и вполне вероятно, что это – его преемник. И я звоню Кулистикову[38]: «Володя, а не попробовать ли нам позвать Владимира Владимировича?» Ну он мне в своем духе: «Старуха, ты представляешь себе, сколько сейчас людей охотятся за ним и пытаются взять у него интервью, ты это представляешь себе, все с ума посходили! Ну ты, старуха, даешь!» – «Но попробовать-то можно». – «Ну, пробуй, конечно, если тебе не сидится, пробуй».

– Узнаваемо.

– Ну, это – Кулистиков. Короче говоря, я по привычке звоню в приемную на Лубянке, а мне сообщают, что Путина нет на месте. Разумеется, он в Кремле. Я прошу передать мою просьбу. И через короткое время мне отзванивает сам Владимир Владимирович: «Светлана Иннокентьевна, ну вы же понимаете – что я сегодня могу сказать? Как гром среди ясного неба я получил это повышение».

– Что вы ответили?

– Я тогда Путину ответила: «Владимир Владимирович, это вообще моя проблема – что спросить, а что ответить, я думаю, вы найдете». «Ну а какие вопросы?» – спрашивает Путин. Говорю: «Вопросы я придумаю, вы только скажите: вы готовы?» А он: «Ну хорошо, вы можете подъехать ко мне на Лубянку, я сейчас туда вернусь, и мы переговорим с вами». То есть мне надо было приехать без съемочной группы, просто на разговор. Я поехала, по дороге судорожно с редакторами обсуждая, какие вопросы можно предложить, о чем говорить, как всё это организовать и прочее. Мы с ним переговорили: я его всячески пыталась убедить, что это важно – появиться в этот день, что так принято во всем мире: он должен выйти на люди в день назначения. И он сказал: «Ну давайте тогда вечером, часов в восемь, приезжайте со съемочной группой в Кремль». Уже в Кремль.

Из этого интервью я помню только, что я в первый раз столкнулась с этим вот специфическим чувством юмора Владимира Владимировича. Потому что именно в том интервью я его таки спросила: «Что вы теперь скажете: вы политик или чиновник?» И он опять отвечал, что это должность не политика, а чиновника, он по-прежнему настаивает на этом. А в конце я его спросила, а что он будет делать, если опять столкнется, как многие его предшественники, с ситуацией, когда люди выходят на улицы, садятся на рельсы, перекрывают дороги, стучат касками и прочее. И он переспросил: «Так выйдут или сядут?» А я говорю: «Ну, выйдут». – «Тогда сядут», – ответил Путин. Вот это я помню отлично.

– История того интервью – это же еще история про Кулистикова. Удивительного телевизионного начальника: талантливого, умного, хитрого, непредсказуемого, как бы отсутствующего, но всё равно всем управляющего. Какие у вас с ним были отношения?

– Кулистиков был долгое время моим единственным начальником на программе «Герой дня». А надо сказать, что мы своей маленькой командой сидели на другом этаже – вот все на восьмом, а у нас комнатка на седьмом этаже была. И мы всё время как-то отдельно были. И всякие сплетни и слухи, а также идеологические веяния нас обходили стороной. Не могу вспомнить, чтобы какого-то гостя мне «спустили» сверху. И с Кулистиковым было просто: мы с ним сверялись. Он звонил и спрашивал: «Ну, Светлана Иннокентьевна, кто там у нас сегодня?» Я отвечала, например: «Петров». Он: «Ну чего-то слабовато как-то, нет? А чего мы взяли-то его?» Я ему объясняла. Или он меня переубеждал. И мы начинали кого-то другого искать. Иногда он меня поддерживал. Например, звоню: «Володя, я не знаю, что делать, у нас никого нет, уже четыре часа, всё пропало». Он: «Ну ты должна понимать – передачка должна выйти в эфир». Вот это вот любимое его выражение было.