Человек с чужим лицом

Более высокой экспертной инстанции, чем Бюро Главной судебно-медицинской экспертизы РСФСР, попросту не существовало. Все выводы следствия о виновности Петра Занюхина оказались в корне ошибочными. В чем-то Артем со Стрижаком глубоко просчитались… Второй листок, который лежал перед Казариным, содержал в себе выводы судебно-психиатрической экспертизы о состоянии душевного здоровья гражданина Анюхина П. С. Диагноз «вялотекущая шизофрения», поставленный Петру медиками, давал исчерпывающее объяснение странному поведению Фокусника и всему, что он наплел следователям, возведя на себя напраслину (ну и крепкие кулаки подполковника Стрижака тоже сыграли во всем этом деле немаловажную роль, справедливости ради мысленно заметил Артем). Остальные «преступления» Петра Занюхина также на поверку оказывались мыльным пузырем. Убедительными доказательствами его вины в серийных убийствах следствие не располагало. Обвинение в причинении смерти по неосторожности беременной Насте рассыпалось в прах — любой суд не нашел бы здесь состава преступления. Даже разрешения на эксгумацию тела чокнутого профессора при таком раскладе Казарину у прокурора области ни за что не добиться. Занюхина нужно немедленно выпускать из следственного изолятора. Но кто же все-таки тогда убил Лену Плотникову и надругался над ее трупом?

Артем с трудом, словно многопудовые гири, оторвал глаза от бумаг. Перед ним сидела, скрючившись на приколоченном к полу табурете, смешная и неуклюжая тульпа. Неумелая проекция Жиля де Монморанси-Лаваль, барона де Рэ. Бездарная пародия на графа де Бриен, сеньора д’Ингран и де Шанту, маршала Франции, в задрипанной клетчатой рубахе с обильно посыпанными перхотью плечами. Плакала, смеялась, щерилась вонючим провалом рта с прокуренным желтым клыком, который почему-то не успел выбить подполковник Стрижак.

А настоящий убийца протек у Казарина между пальцев и растворился неизвестно где в поисках новых жертв.

Глава 14 Эффект стрекозы

Артем погружается в самые глубины подсознания психопатов, узнаёт про слова-предатели, мысли-мучители и чувства-ублюдки, а Лунц вновь седлает любимого конька.

Часы и дни проходили в бесплодных попытках нащупать ускользающее дно под ногами. Единственная версия следствия лопнула как мыльный пузырь, невинно арестованный человек был выпущен на все четыре стороны, а Артем бегал, суетился, пытаясь построить хоть какое-то новое здание взамен железобетонной башни, рассыпавшейся в прах от слабого дуновения свежего ветра истины. Ничего не клеилось.

Не зная, с чего начать, Казарин вновь с головой бултыхнулся в омут разного рода сомнительной литературы — от психоанализа до оккультизма. Отныне он не брезговал даже старинными книгами по оккультным учениям, которые удалось найти в «редком» фонде областной библиотеки, в разделе религии, мифов и устного народного творчества.

На базе этих зыбких знаний он самостоятельно, без привлечения специалистов в области психологии и судебной психиатрии, попытался создать психологический портрет предполагаемого убийцы, чтобы на его основе сформулировать «Modus operandi», как в юридической науке принято именовать образ действия преступника — его привычек, поведения, манер, способа выполнения тех или иных действий, которые могут помочь напасть на его след. Выходило интересно.

Речь предполагаемого преступника, скорее всего, не насыщена эмоциями. Если здоровый человек, описывая прошедшие события, то и дело срывается на рассказ в настоящем времени, как бы переживая все заново, то психопат рассказывает обо всем в прошедшем времени. Любое повествование — даже отчет о совершенных злодеяниях — ведется им лишь с точки зрения причинно-следственных связей.

Помимо времени, в которое поставлены глаголы, маньяк может часто употреблять подчинительные союзы типа «потому что», «поскольку», «таким образом». Так он пытается найти для себя «рациональное» объяснение собственному иррациональному поведению.

В то время как большинство людей стремится к удовлетворению более высоких уровней потребностей, уделяя много внимания проблемам семьи, духовности, чувству собственного достоинства, внимание психопатов заострено на удовлетворении основных потребностей — в еде, питье, сексуальных удовольствиях. Исследователи подсчитали, что они используют слова, связанные с удовлетворением естественных нужд, вдвое чаще, чем здоровые люди. «Психопаты много говорили о том, что они ели в день убийства», — писал один исследователь. Весь вопрос в том, чтобы вычленить из потока речи эти «слова-предатели». Подсознание втайне от самого серийного убийцы структурирует его речь и может демаскировать даже те слова, что призваны скрыть истинные намерения.