Человек с чужим прошлым

Пальцы мужчины в начищенных сапогах скрутили жилет на груди хозяина туже, потом вдруг разжались, сильно оттолкнув старика. Не удержавшись на ногах, тот упал; зазвенев, посыпалась на пол мелочь из сбитого им при падении ящика деревянной кассы, стоявшей на табурете за стойкой.

Немногочисленные посетители кафе притихли. Немец зло сплюнул на чисто подметенный пол и быстро вышел. Торопливо бросая деньги на стойку, начали выходить один за другим и остальные посетители. Наконец кафе опустело.

Старик хозяин тяжело вздохнул, поднял ящичек кассы и начал ползать на коленях по полу, собирая мелочь. Губы его горько кривились, а по морщинистым щекам текли слезы…

* * *

Развалины кончились быстро. Видно, раньше это были три или два небольших дома, стоявшие совсем рядом и разбитые ударом взрыва одной немецкой бомбы. Уцелели ли те, кто жил в них?

Марчевский тщательно отряхнул пальто и осторожно выглянул из-за обломка стены с сохранившейся штукатуркой, покрашенной голубой клеевой краской. Перед ним никого не было. Так, посмотрим сначала налево. Проклятье! В конце улицы торчала знакомая фигура в длинном пальто и широкополой шляпе. С другой стороны ждал тот, в начищенных сапогах: он медленно прохаживался по тротуару, сунув руки в косые карманы полупальто из коричневого бобрика. Значит, они вместе и у них есть машина.

Что ж, игра пошла серьезная. Если бы его хотели задержать, взяли бы прямо на улице еще час назад или в кафе. Нет, наверняка им надо знать: где он теперь живет, у кого, куда пойдет, с кем встретится. Поэтому брать пока не станут. Или он ошибается? Может быть, стоит вернуться назад, пройти через развалины на улицу, где расположено кафе? Вроде бы эти стражи его не видели. Но там могли ждать другие. И все же стоило рискнуть.

Дзельница — квартал, где были развалины, небольшой, и вполне вероятно успеть раньше немцев. В том, что за ним следят немцы, пан Викентий уже не сомневался. Но уверенность, которая глубоко в тебе, это еще не есть истина! Возможна и ошибка, поэтому идти на обострение — стрелять или, спаси, Пресвятая Дева, убивать наблюдавших за ним, Марчевский не хотел.

Если это немцы, они потом не простят, а если нет, сам себе не простишь, да и кто знает, как все оно в конце концов повернется? Нет, стрелять можно только в самом крайнем случае, когда не будет иного выхода. Хотя кто это может быть кроме немцев? Те, с кем желал встречи Марчевский, знали, как его найти. Должны были знать!

Быстро повернувшись, он пошел по знакомой тропке обратно. Вот и выход на улицу. Теперь не оглядываясь, ничем не привлекая к себе внимания, надо пройти по тротуару до угла к трамвайной остановке. Или зайти в любой подъезд и там подождать вагона?

Ступив на тротуар из-за глыбы битого кирпича с намертво впаявшимися в нее причудливо изогнутыми взрывом бомбы железными балками, он невольно вздрогнул — навстречу, мерно печатая шаг, двигался патруль эсэсовского взвода комендатуры. Марчевский прижался спиной к остаткам стены и пропустил их. Немцы прошли мимо совершенно равнодушно, даже не удостоив его взглядом.

Лоб стал мокрым. Сунув руку в карман пальто за платком, пан Викентий наткнулся пальцами на холодный металлический предмет. Ключ! Ключ от проходного парадного! Как он мог забыть о нем? По приказу коменданта все подъезды не запирались, но замки в дверях сохранились и у него есть ключ от замечательного парадного — поднявшись по лестнице, можно через второй этаж пройти в другой дом, а оттуда легко попасть в систему проходных дворов, выход из которых в неприметной подворотне через две улицы. Прекрасно! И самое прекрасное, что дом с замечательным парадным совсем недалеко отсюда. Вот потом можно будет и подождать трамвая, а приехав в тихую зосину квартирку, выпить кофе, покурить и не спеша подумать, все проанализировать, уяснив для себя: как он мог оказаться в поле зрения немецкой наружной службы? Чья она — гестапо, СД, абвер? Скорее последнее. Наверняка именно эти господа желают видеть его как можно скорее. Но желания подчиненных адмирала Канариса пока не совпадали с планами пана Викентия.

Марчевский направился в сторону центра. Сворачивая за угол, бросил взгляд через плечо.

Дьявол! Метрах в ста позади мелькнуло знакомое долгополое пальто и темная шляпа. Вот вцепился, клещ! Однако надо признать, что работают они грамотно, не отпуская объект наблюдения далеко от себя и быстро обнаруживая его при попытках скрыться. Неужели придется до зосиного дома тащить за собой этого лысого, прикрывшего плешь широкополой шляпой? Ну нет, не дождетесь. Перебежав улицу, он нырнул под арку ворот большого здания и через минуту очутился в тихом переулке, кривом и горбатеньком, с мощенной красноватой булыгой проезжей частью, настолько узкой, что там не смогли бы разъехаться и две повозки. Отсюда до заветного подъезда гораздо ближе.